Ну вот. Дождь полил. Это не облака были синие, а тучи. Весна в этом году вообще какая-то малокровная. Как будто ее вообще не было. А было вот что: Ника, консультации, деревня Волки, машина, уроки вальса, и снова – Ника в натуре и в моей башке. Такой вот фон к весне. Оп, абшибка. Это весна была фоном. Она галопом примчалась к последнему бубенчику, пардон, звонку.

Последний звонок прошмыгнул по школьному залу. Девчушка из мелких в стариной школьной форме изо всех сил трясла медным колокольчиком. Но он почему-то грустно звонил. Одиннадцать лет назад он захлебывался от восторга. Сегодня некоторые девушки ревели реальными слезами. И Ника тоже прослезилась, я узнал ее белый платочек, который мелькал туда-сюда, вверх-вниз.

А чего реветь? Мне нисколько не грустно.

Нас обвязали красными лентами, словно коробки с тортами. Хорошо еще, что надпись на лентах была приличная: «Выпускник». Нас изготовили в школе и выпустили 25 мая 2013 года. Нажелали «продуктам» морального и вещественного добра и пустили в мир. Мы поскакали в город, в парк, где обычно все выпускники собираются – у глупого памятника бордовому ноздреватому сердцу. Там влюбленные назначают свидания, и вообще – это самое в городе молодежное место. Насчет свиданий – тупизм полный: что, все пары на глазах друг друга целуются? Нет, я там свидания назначать не собираюсь…

Мы толпой погнали до этого бетонного сердца, там потусовались с выпускниками из других школ. Все с цветами-шарами, смехом-слезами. Девушки – в школьной коричневой форме, где они ее выкопали? У бабушек на чердаках? Не знаю, что бы мы тут нарядными толпами дальше делали, но нас выручил дождь. Как хлынул сквозь тополиные ветки! Все готовыми компаниями поскакали в разные стороны света и заняли в городе все кафешки. Наш класс нашел приют в «Березах и пальмах». Березы были за окном, а пальмы стояли в зале, в горшках, и доставали почти до потолка. В горшках они были живые и веселые, а на крыльце стояли огромные пыльные, скучные decoration[5].

«Здесь смешался глас рассудка с легким блеском болтовни»[6]. Когда мне надоели и глас, и блеск, я послал Веронике эсэмэску, чтобы мы пошли и погуляли в дожде. Она не ответила. Как всегда. Я привык к ее молчанию. Видно, так и не удастся мне ее разговорить до самого окончания школы. Оп, блин! Да ведь сегодня мы ее закончили! Остался какой-то несуразный хвост в виде ЕГЭ и выпускного.

Дымова была очень мила в детском коричневом платье и белом фартучке. Так бы и расцеловал эту милашку! Стал ее на сотик снимать, она увидела и спряталась за Наташку.

В утро экзамена меня покормили такой эсэмэской:

Особенно тщательно почистите зубы мудрости, сударыня…

Трясусь от страха. Побольше бы мне зубов мудрости сегодня! У меня их, как назло, вообще нет! И что? Завалю, значит, экзамен?

Ну уж нет! Нет, Зимин, нет!

До тошнотиков официальные, малость растерянные, мы сидим в классе, нам раздают пронумерованные листки с экзаменационными вопросами…

И вот уже мы сдали эти листы, народ толпится у подоконников, обмениваясь ответами. Я послал Нике пламенный взгляд, поймал прохладную улыбку и погнал на улицу. Не стал ни у кого ничего спрашивать. Как написал, так и написал – что теперь изменишь? Выскочил на улицу, а там такой классный ветер. Потрепал по волосам и шепнул сразу в оба уха: все нормально, парняга!

Вот те раз! У нас с Дымовой одинаковое количество баллов! Восемьдесят!

Сдали через пять дней и следующий экзамен.

Да ничего, в общем, страшного в ЕГЭ этом. Правда, Кеду не повезло. На экзамене по матеше у него ручка забастовала – и первая, и вторая. Но учителя словно знали: у них был целый веер запасных ручек с черной пастой. Но Витек все равно завалил математику. Похоже, что обе его ручки об этом знали заранее. Будет пересдавать.