– Я уже умирал, поэтому мне так-то тоже по*уй! – из вредности решил поспорить я. – Так что прекрасно понимаю! Главное – не скатиться в кровавое безумие, но жить так гораздо проще – факт!

– Лишней крови нам не нужно, – кивнул Андропов, встряхнулся. – Так, все, хорош, пошли в дом – дамы поди заждались.

– Пошли!

Очень доволен дедушкиным личностным ростом! Уверенности прибавилось – «Андропов здорового человека» не подведет!

– А это у нас Михаил Андреевич Суслов очень медленно ездит на пожилой «Волге»? – перевел я тему.

– Не такой уж и «пожилой», – хмыкнул Андропов.

– С высоты моего возраста между пятью годами и двадцатью пятью разница не так уж велика!

Хохотнув, дед ответил вопросом на вопрос:

– А ты откуда знаешь?

– Мы с мамой под Новый год за ним ехали – в окне был очень похожий на него силуэт, – сформировал я ладонями квадратную челюсть. – Маме запретил обгонять на всякий случай. У тебя как с ним?

– Товарищ Суслов – очень честный человек, – всеобъемлюще ответил деда Юра. – И совершенно заслуженно считает меня таким же.

Так все прямо очень неплохо – юродивый дед в галошах за нас!

– Слушай, пока идем и можно говорить откровенно, я тебе одну вещь расскажу, ты только не обижайся! – я замедлил шаг.

Дед фыркнул и махнул рукой – давай!

– Никита Сергеевич Хрущев очень удобно для себя списал все так называемые злодеяния персонально на Иосифа Виссарионовича Сталина, и теперь логическая цепочка выглядит так: Сталин был преступником, его режим, стало быть, преступный, а значит и итоги Второй мировой войны пересмотреть можно. Цепочка два – преступный режим оккупировал и угнетает кучу невинных народов. Получаются злые коммунисты, которые реставрировали тюрьму народов в новом, еще более бесчеловечном обличии. Большая часть коммунистов – русские, а значит русофобия по окраинам будет крепчать, а наши враги – подливать бензина в национальный вопрос.

Андропова аж подбросило.

– Это «Голоса»?

– Это – мои мысли. Что с этим делать – я не знаю, просто больше пожаловаться некому, – вздохнул я.

– Никому не говори!

– Мех! – отмахнулся я от настолько ненужного совета и довольно потянулся. – Ух – перевалил с больной головы на здоровую, и прямо полегчало! Можно еще?

– Можно, – смиренно вздохнул дед.

– Почему при Сталине понимали, что финансовый контур – это замкнутая система, и бесконтрольно вливать в нее денежную массу чревато инфляцией, дефицитом, и, как следствие – набуханием черного рынка, поэтому даже в чудовищно тяжелые послевоенные годы постарались как можно быстрее выплатить Госбанку наделанные за время войны долги. Итог мы видим – экономика замечательно работала. А теперь долг Госбанку все время растет. Уверен – тамошние работники уже давненько бьют тревогу?

– Это – не моя сфера ответственности! – раздраженно потер ладонями щеки дед.

– Так государство в опасности, товарищ председатель! – на дал я ему слиться. – Не переживай, проблема эта – чисто как с крепостным правом: прямо сейчас оно мешает, тянет вниз, но вроде все нормально, печатаем деньги дальше. Не пять, не десять лет ничего критичного не произойдет, но десятка три лет – и страну ждет коллапс. К тому же – чем позже начать менять ситуацию к лучшему, тем тяжелее будет.

– Это тебе Судоплатов рассказал?

– Говорит, что у него в университете об этом все знают, но все молчат.

– И как, б*ядь, работать, когда все молчат? – грустно вздохнул Андропов.

– Решай проблемы, государев человек! – грозно приказал ему я.

– Ремня бы тебе выписать за антисоветчину! – мечтательно протянул он.

– А ты анекдоты про себя знаешь?