Я прохожусь пудрой по лицу, приглаживаю собранные в пучок волосы, смотрю на собственное отражение в зеркале и подмигиваю:

— У тебя все получится!

Вдруг откуда-то сбоку, из кабинки, раздается тихий плач, больше похожий на поскуливание.

— У вас все в порядке? — осторожно интересуюсь я.

Плач стихает, а через минуту появляется и его обладательница: высокая красивущая блондинка с потекшим макияжем и припухшим красным носом.

— Спасибо, все нормально, — криво улыбается она и спешит к зеркалу, пытается привести себя в порядок.

— Я могу чем-то помочь?

Девушка поворачивается ко мне и окидывает изучающим взглядом.

— Я вас точно не видела раньше. Новенькая?

— Нет, на собеседование пришла. Помощницей к Самарцеву. Я Элина, кстати.

— Я Светлана. Ну, удачи вам. Хороший мужик, дотошный правда. Радуйтесь, что не к самому Вильману: это не начальник, а исчадие ада. Робот бесчувственный. Заранее сочувствую той, кого возьмут на мое место.

Новая знакомая гордо вскидывает подбородок и выходит.

«На мое место»?

Получается, она увольняется.

«Нет, — поправляю себя, — скорее, уволили, вон с какой злобой отозвалась о начальнике».

Может, и вовсе наврала — от обиды. Хотя что-то в словах Светланы настораживает... Зерно истины там точно есть.

Впрочем, какая мне разница, я на роль помощницы самого Вильмана и не претендую.

Выхожу из туалета и иду к нужному кабинету. Медленно присаживаюсь на диванчик в коридоре. Ладони потеют от волнения, и я бесконечно вытираю их платком.

Первичное собеседование успешно пройдено, жду беседы с самим Самарцевым. Признаться честно, нервничаю жутко. Мне очень, очень нужна работа! А если получу эту должность, то мечты заиметь свой угол могут стать реальностью.

Я искренне и нежно люблю родителей, сестер и брата, но расти в двушке, где, кроме тебя, обитают еще шесть человек, — то еще удовольствие. А своя квартира — это для меня больше чем мечта. Мечтище!

Снова выныриваю в реальность и мельком изучаю молодую девушку, которая сидит на диванчике рядом со мной. Строгая, собранная, тоже в костюме. Похоже, как и я, ждет собеседования.

Слева стоит еще диванчик, и на нем сидят еще две девушки, словно сошедшие с журналов. М-да, мне до них как до Луны.

От нечего делать верчу головой и вдруг вижу, как открывается дверь кабинета метрах в десяти.

Оттуда выходят двое мужчин, одного из которых я узнаю сразу. Чувствую, как к лицу приливает кровь.

— Кто тот высокий брюнет? — шепчу еле слышно, чуть наклонившись к соседке.

Та бросает на меня странный взгляд, всем своим видом показывая недоумение. Мол, как можно не знать, кто это.

— Марк Вильман. Его ведь только ленивый не полоскал в таблоидах последнюю неделю.

Развожу руками. Некогда мне было газеты читать, я с ног сбилась, бегая по собеседованиям.

— А за что полоскали? — так же шепотом любопытствую я.

— Его папарацци засняли в каком-то ночном клубе с мокрыми штанами, — закатывает глаза собеседница. — Представляете, какая-то клуша его облила, да еще и обматерила!

Матерь божья… Еще как представляю. Эта клуша я. Правда, мата не было, но кого волнуют такие детали.

Раз, два, три, Элина, замри! И не шевелись. А еще лучше — мимикрируй под стену.

Потому что если этот Вильман увидит и узнает меня, точно скажет не брать на работу.

Такие, как он, явно злопамятны. А еще отказов не принимают, да и не привыкли к ним.

Ну ладно, отказ он бы, может, и пережил, но вот отмороженное хозяйство и такую рекламу в СМИ — вряд ли.

Элина, ты попала. Собираюсь встать и незаметно ретироваться.

Поздно...

Я мысленно стону и со всей неотвратимостью понимаю: Марк Вильман смотрит прямо на меня.