Вслед за залпом из катапульт тимиуки выстрелили из каких-то небольших ручных машинок, похожих на арбалеты. Множество стрел ударилось в железное тело робота, и их деревянные обломки засыпали Цицерону ноги.

Алеша едва успел спрятаться за своего спасителя.

– Да чтоб меня ржавчина загрызла, если я сейчас не устрою им побоище! – воскликнул Цицерон, осматривая полированную поверхность своей груди.

– Не надо, Цицерончик, – вдруг заплакал Алеша. – Они же разбомбят тебя камнями. От таких булыжников даже твоя железная голова может треснуть.

Тимиуки быстро перезарядили катапульты, а Цицерон посмотрел на Алешу, покачал головой и крикнул нападавшим:

– Тимиуки, или вы нас отпускаете, или я сделаю такое… – Он замолчал, придумывая, что бы такое загнуть пострашней, но ничего не придумав, добавил: – Очень страшное сделаю! Или я не Цицерон.

– Да перестань же ты хвастать, – взмолился Алеша.

Тимиуки выстрелили во второй раз, и еще один булыжник попал в цель, но почему-то не отскочил, а прилип к Цицероновой груди как пластилин.

– Здравствуй, железяка, это я… – крякнув от сильного удара, пробормотал «булыжник». – Вот и снова встре…

Цицерон не дал мимикру договорить. Он отодрал его от груди и что есть силы швырнул обратно тимиукам.

– За что?! – улетая, закричал мимикр. – Я же свой…

Пушечным ядром пронесся незадачливый мимикр по рядам тимиуков, оставляя за собой просеку.

– Зачем ты его так?! – с негодованием спросил Алеша. – Он же наш. К нам пробивался.

– Все, Алеша. Пора уносить ноги, – сказал Цицерон.

Он подхватил мальчика на манипуляторы и побежал по дороге в сторону Главного города тимиуков.

– Нашими, Алеша, из катапульт не стреляют. Представляешь, твоего папу зарядили бы в катапульту? Может такое быть?

– Не знаю, – печально ответил Алеша. – Теперь тимиуки и его возьмут в плен.

– Ничего, он может прикинуться кем угодно, даже тимиукским военачальником. Так что ты за него не беспокойся.

Позади беглецов послышался звон оружия и долгий протяжный гул. Это тимиуки праздновали победу над землянами. Они даже успели еще раз выстрелить. И опять булыжник угодил в спину Цицерона. От удара внутри у робота что-то екнуло, он пошатнулся и начал как-то странно петлять.

– Я из ни… котле… понаде… – на бегу сказал Цицерон. – Не бой… Але…

– Цицерончик, – заплакал Алеша. – Тебе больно?

– Не… мне не быва… боль… – ответил робот. Он ударил себя свободным манипулятором по голове и сказал: – Сейча… почи… – Потом ударил еще раз, и после этого к нему вернулась способность нормально говорить. – Порядок, малыш, – бодренько сказал Цицерон. – Главное, что я тебя нашел, что ты цел и невредим, а домой мы как-нибудь пробьемся.

– Я и не знал, что ты такой добрый, – расчувствовавшись, сказал Алеша.

Цицерон чуть не споткнулся от этих слов.

– Я? – переспросил робот, и Алеше показалось, что у него дрогнул голос. – Честно говоря, я не добрый. Просто у меня такая программа – не обижать живых.

– Вот бы людям и тимиукам такую программу, – вздохнув, сказал Алеша. И тут его осенило: – Так, значит, ты и тимиуков не можешь обидеть? – спросил он.

– Могу… но только словами, – бухая ножищами по дороге, ответил Цицерон. – Если бы не программа, я бы им надавал затрещин.

– Так, значит… – начал Алеша, но Цицерон перебил его:

– Да, Алеша, я не могу никому причинить вреда. Но ты не бойся, я скорее съем собственные манипуляторы, чем дам тебя в обиду. Пока я жив, к тебе не подойдет ни один шестилапый. Клянусь мигалкой.

От погони беглецов спасло то, что тимиуки тащили за собой тяжелые метательные машины. Преследователи быстро отстали. Скорость у Цицерона была прямо-таки крейсерской, и вскоре робот с Алешей на руках перебежал через большой бревенчатый мост.