И тут встал некто сидевший в уголке. По залу прошел шепот:

– Кто это?

– Жак Казот, – отвечали сведущие. – Понемногу занимается поэзией, баснями и статейками. Но ничего особенного не создал. На собрания его охотно приглашают потому, что он – отличный рассказчик. Правда, выдумывает много.

Казот поднял руку, и веселье, разливавшееся по залу, вдруг стихло.

– Господа, будьте довольны – ваше желание исполнится! – проговорил он с тоской в голосе. – Все вы очень скоро увидите эту великую потрясающую революцию. Но знаете ли вы, что воспоследует за тем временем, что вы столь страстно ожидаете?

– И что же? – воскликнул мсье Кондорсе, как всегда недоверчиво-грубым тоном.

– Вы, господин Кондорсе, умрете на соломе в темнице. «Счастливые события», о которых вы жадно мечтаете, заставят вас принять яд, чтобы избежать секиры палача.

– Что за глупости! – закричали гости. – Вы не понимаете, мсье Казот, мы жаждем увидеть Царство Разума!

Казот прикрыл глаза, глухо вздохнул, как от боли, и снова вытянул руку:

– В этом царстве разума вы, господин Шамфор, вскроете себе вены. Вы, господин де Николаи, умрете на эшафоте. Вы, господин Байи, там же.

– Какие ужасы вы говорите! – взвизгнула герцогиня де Граммон. – Слава Богу, хоть нас, бедных женщин, никакие революции не касаются!

– Ошибаетесь! – проговорил Казот. – Женщин станут карать, как и мужчин. Вас, герцогиня, привезут на эшафот в тележке палача со связанными за спиной руками, как преступницу. У вас даже не будет исповедника! – Лицо пророчествующего побелело как мел. – Впрочем, его не будет почти у всех вас. Последний казнимый, кому выпадет такая милость, будет… – Казот запнулся.

– Какому же счастливцу выпадет такая удача? – грубо процедил мсье Кондорсе.

– Королю Франции, – проговорил Казот. – Но это будет его единственная удача…

Хозяин дома резко встал и подошел к Казоту.

– Все говорят, что вы – отличный рассказчик, мсье. Но ваш розыгрыш сильно затянулся. Извольте покинуть мой дом!

Казот вздрогнул, как от удара:

– Розыгрыши судьбы не затягиваются. Не пройдет и шести лет, как все мною предсказанное, к ужасу моему, случится.

– Тогда скажите нам, что станется с вами? – зло поинтересовалась герцогиня де Граммон.

– Помните ли вы историю об осаде Иерусалима, мадам? – Казот взглянул в глаза герцогини. – Один человек в течение семи дней кряду обходил крепостные стены на виду у всех осаждавших и осаждаемых и кричал: «Горе Иерусалиму! Горе мне самому!» На седьмой день, камень, пущенный из метательной машины, попал в него и раздавил насмерть. Это участь всех предсказателей.

И Казот, не кланяясь, пошел из гостиной. На пороге остановился и повернулся к застывшим в ужасе людям:

– Всех вас уже нет, господа…

Всю жизнь он рассказывал истории. Пытался пробиться в литературе. Писал стихи и сказки в духе «Тысячи и одной ночи», создал авантюрный роман «Влюбленный дьявол». Но ни один его рассказ не имел такого успеха, как реплики за тем странным обедом.

Все сбылось! Не слишком-то удачливый литератор в одночасье оказался пророком. Революция началась через год. Жизнь присутствующих закончилась так, как и было предсказано. Самого Казота казнили на парижской площади Карусель в семь часов вечера 25 сентября 1794 года. Поднявшись на эшафот, он громко вскричал:

– Я умираю, как и жил, верным Господу и моему Королю!

С того памятного обеда прошло как раз 6 лет, как Казот когда-то и предсказал. Он умер последним – остальные присутствовавшие на том обеде уже были на Небесах.

Но не только современники революции поражали своими пророчествами. Вспоминались и катрены Нострадамуса, величайшего пророка первого тысячелетия.