– Ты знаешь, сколько лет я терпела твое пьянство. Ты знаешь, сколько раз я выручала тебя, уговаривала всех в театре взять тебя на поруки.

– Знаю, Алла, и очень тебе благодарен…

– Да плевать мне на твою благодарность. Я окончательно поняла, что настоящего актера из тебя не выйдет, сопьешься, как сотни и тысячи… Ты понимаешь, что ради тебя я собой пожертвовала?

– Понимаю, Алла…

– Ты понимаешь, что погубил мою жизнь?

– Ну зачем ты так, Алла, я… Ну хочешь, брошу?

– Ты миллион раз клялся и божился…

– Ну, это последний, это действительно последний раз! Поверь, пожалуйста, поверь!..

Помолчав, Парфаньяк встала с кресла, подошла к окну и медленно его открыла – с улицы пахнуло промозглым холодом. Подставив стул, она поднялась на него, потом ступила на подоконник перед открытым настежь окном на восьмом этаже.

– Алла!.. – бросился было к ней Ульянов, но она остановила жестом.

– Еще шаг – и я выхожу, – таким тоном сказала, что он поверил: именно так жена и поступит. – Стой на месте, не приближайся. Последний раз в жизни выбирай: или ты со мной, но в таком случае раз и навсегда отказываешься от водки – ни глотка, ни полглотка, или я выхожу в окно, мне терять больше нечего. Ну, выбирай.

В гуле машин на улице Ульянову послышалось что-то потустороннее.

– Я не стану считать даже до трех. Просто отвечай: со мной или?.. – Она шагнула на раму, тапка соскользнула с ее изящной ножки и улетела куда-то вниз, в небытие.

– С тобой, – выдохнул Ульянов и подхватил ее на руки.

С той поры он не пил спиртного. Даже пива…»

Не станем спорить с этим утверждением, поскольку Ульянов действительно «завязал» с выпивкой. Внесем лишь одну правку: «завязал» пить при жене. А вот если ее поблизости не было, то он, что называется, отпускал вожжи. И в такие моменты являл из себя… Впрочем, послушаем рассказ еще одной свидетельницы – актрисы Лионеллы Пырьевой, которая снималась с Ульяновым в одном из лучших фильмов с его участием – «Братья Карамазовы» (1969), с которым они потом объездили много стран. Именно об одной из таких поездок, куда Парфаньяк не поехала, и ведется речь:

«…В Японии нас поселили в небольшой гостинице в центре Токио. И вот как-то выхожу из своего номера и вижу, как пьяный Ульянов в одних трусах штурмует дверь отеля, пытаясь выйти на улицу.

Стучу в дверь оператора Вронского: «Сережа, быстрей! Сейчас Ульянова в полицию заберут!» Перехватываем коллегу уже на улице, пытаемся затащить обратно, а он упирается, орет. Еле успокоили и уложили в кровать. Но поздно вечером Ульянов врывается ко мне, открывает бар и выхватывает оттуда виски. Я бросаюсь наперерез: «Михаил Александрович, поставьте бутылку обратно! Ребята из посольства сказали, что алкоголь из бара стоит немыслимых денег – никаких суточных не хватит!» Смотрю, а он уже крышку скручивает. В это время – звонок. Одной рукой хватаюсь за бутылку, другой срываю с аппарата трубку. В ней – голос атташе:

– Лионелла Ивановна?

– Да…

Рычание и ругань Ульянова приводят сотрудника посольства в замешательство:

– Поздновато гуляете.

В это мгновение Ульянов хватает меня за горло. Не выпуская из руки трубку, хриплю:

– Помогите…

Ребята из советского посольства появляются буквально через пару минут. Пытаются угомонить вконец разбушевавшегося Ульянова, который отбивается руками и ногами, орет: «Отдайте мне мой миллион йен!» Вырвавшись, бежит в туалет, падает лицом на край ванны, кричит от боли. Наконец посольские уводят его в номер и, убедившись, что «клиент» уснул, отбывают.

Следующим вечером наша делегация собралась в номере у Вронского. Пьем чай, разговариваем, а на душе у всех муторно. Кто-то предлагает: «Давайте позовем Ульянова. Сидит сейчас один, умирает от стыда за вчерашнее. И на улицу не выйти – синяк вполлица. Жалко человека».