И в этом не было смысла. Дни Петра Аркадьевич на посту председателя Совета министров были сочтены и без выстрела Багрова.

Крайне правые старались не допускать к власти тех, кто проводил модернизацию, постепенно улучшая жизнь. Столыпин воспринимался как подозрительная и ненадежная фигура. Весной 1911 года правые провалили в Думе его законопроект. Столыпин, угрожая немедленной отставкой, заставил императора пойти на невиданный шаг: на три дня распустить законодателей и принять законопроект своим указом. Крайне правые уговаривали императора отправить его в отставку. Искали повода от него отделаться.

В Киеве главу правительства двор почти игнорировал. Ему не нашлось даже места на царском пароходе в намеченной поездке в Чернигов. Как выразился сам Столыпин: «Меня забыли пригласить». Министру финансов сумрачно заметил: «У меня сложилось впечатление, что мы с вами здесь совершенно лишние, все обошлось бы прекрасно без нас».

«Лучшим барометром, определяющим прочность положения сановника, – вспоминал один из очевидцев, – является на первый взгляд неуловимое, но для опытного человека – совершенно ясное отношение к нему придворной толпы. Я помню, как раболепно склонялась эта толпа перед всесильным премьер-министром… В Киеве все было иначе. Для Столыпина не нашлось места в придворных экипажах, следовавших в императорском кортеже, и он ездил в наемной коляске».

Своему заместителю в Министерстве внутренних дел Столыпин сказал: «По здешней обстановке вы не можете не видеть, что мое положение пошатнулось. Я едва ли вернусь в Петербург председателем Совета министров».

Петра Аркадьевича недолюбливала императрица. После смерти Столыпина Александра Федоровна сказала его сменщику Коковцову: «Мне кажется, что вы придаете слишком много значения его деятельности и его личности. Верьте мне, не надо так жалеть тех, кого не стало… Я уверена, что Столыпин умер, чтобы уступить вам место, и это благо для России».

Смерть Столыпина была подарком для крайне правых. Киевский губернатор предупредил Коковцова, что поскольку Дмитрий Багров – еврей, в Киеве готовится еврейский погром, а войск в городе нет – они ушли на маневры. Полиции и жандармов недостаточно. Коковцов приказал вызвать войска.

К новому председателю Совета министров в Михайловском соборе подошел один крупный политик, упрекнул его: «Вот представился прекрасный случай устроить хорошенький еврейский погром. А вы изволили вызвать войска для защиты евреев».

«Меня, – вспоминал Коковцов, – это глубоко возмутило, и я сказал нарочито громко, чтобы слышали все: "Да, я вызвал военную силу, чтобы защитить невинных людей от злобы и насилия. А вам могу только выразить удивление что в храме Христа, завещавшего нам любить ближнего, вы не нашли ничего лучшего, как выражать сожаление о том, что не пролилась кровь неповинных людей…"»

Государь поблагодарил его за вызов войск для предотвращения погрома, и сказал: «Какой ужас – за вину одного еврея мстить неповинной массе».

Выяснение обстоятельств убийства Столыпина шло долго. В конце концов решили судить заместителя министра внутренних дел генерал-лейтенанта Курлова, вицедиректора департамента полиции статского советника Веригина, заведующего агентурой дворцовой охраны полковника Спиридовича и начальника Киевского охранного отделения подполковника Кулябко. Обвинили их «в бездействии власти, имевшем особо важные последствия».

Но император в январе 1913 года велел в отношении первых трех дело «прекратить без всяких для них последствий». Осудили только Кулябко. Приговорили к 16 месяцам заключения. Император снизил срок до четырех месяцев.