Чуть поодаль у одного из двух окон стоял солидный, не лишенный индустриального шика секретер. По каким-то незначительным признакам было заметно, что им часто пользуются. Вдоль другого окна тянулся узкий длинный стол, на котором высились разномастные стопки книг и скрученных в рулоны бумаг. Сразу становилось понятно, что глава Тайного Приказа - один из тех классических трудоголиков, кто привык брать работу на дом. Учитывая крайне отталкивающий характер его профессиональной деятельности, не слишком-то здоровая привычка.

Как я узнала из сплетен на кухне, столь высокую в королевстве должность Рэтборн занимал уже без малого лет десять. В его обязанностях числились вопросы внешней разведки и внутреннего политического сыска. Если говорить по-простому, то он безостановочно варился в бульоне из шпионских диверсий, потенциальных терактов и заговоров всевозможных мастей. При таком образе жизни параноиком с замашками садиста быстро стал бы и вполне себе нормальный человек. Впрочем, до нормальности всем мужчинам рода Уркайских всё же было очень далеко.

Наконец, в дальнем от входа углу, за высокой плетеной ширмой располагалась кровать. Вполне себе обычная. С высокой прямоугольный спинкой, туго чем-то набитой и обтянутой коньячного цвета кожей. Никаких резных столбиков или настенных конструкций с ярусами ткани, которые в особняке было принято лепить практически над любым спальным местом, а то и просто так, в комнате Рэта ни оказалось. Похоже, наличие гигантского пылесборника над головой его не прельщало. В этом мы с ним сходились. Иногда, в особенно тяжелые маятные ночи я даже начинала видеть кошмар, в котором бесконечные метры балдахина вдруг падали на спящую меня, побуждая отчаянно барахтаться, пытаясь скорее вырваться из этого тряпичного плена.

Видимо, не зря в своей прежней жизни я предпочитала светлые стены, простую белую мебель, крупные зеленые растения и природные материалы в декоре. Ничего тяжеловесного и монументального. Просторный, наполненный воздухом и светом интерьер. Полная противоположность того, что встретило меня на новом месте жительства в Андолоре. Привыкнуть к такой перемене было сложно. Иногда мне казалось, что высокие мрачные стены оживают и начинают медленно сдвигаться, намеренные во что бы то ни стало превратить меня в этакий сдобный блинчик.

Хронические приступы клаустрофобии я не заработала лишь чудом. Адаптация к новым реалиям не была легкой, хотя, возможно, кто то бы и сказал, что мне повезло не оказаться на улице или не попасть в какое-нибудь место похуже. Наверное, осознание этого и помогло мне в конце концов привыкнуть в том числе и к угнетающей мрачной обстановке особняка.

И вот, когда жизнь, казалось бы, наконец хотя бы немного наладилась, я освоилась и даже обрела друзей, всё достигнутое грозил разрушить этот вынимающий душу невыносимый плач!

- Это что, молоко? - спросила я после того, как, должно быть с минуту, таращилась на столик с кувшином.

Последний был наполнен какой-то подозрительно знакомой на вид белой жидкостью. Увидь я такое на кухне, ни секунды бы не сомневалась что передо мной. Но заподозрить здоровенного брутального мужика, носящего среди своих врагов прозвище Палач, в том, что он балуется перед снов парным молочком… я так сходу как-то не решалась.

- Молоко, - совершенно будничным тоном подтвердил Рэт.

- А-а-а? - несколько растерялась я и, дабы как-то выкрутиться, попросила: - Можно и мне тогда стаканчик?

Не соизволив мне ответить, Рэтборн молча подошел к своей кровати. Поднял лежащую на ней раскрытую книгу и отложил в сторону на прикрытую ширмой прикроватную тумбу. Затем не спеша улегся, накрывшись одеялом по пояс.