– Эта девчонка меня доконает, – холодно произнесла Миранда, осторожно придерживая больную руку.

– Кларка-то? Ну она же подросток, переходный возраст, то-ce. Перебесится, – успокоительно отозвалась Лика с ковра, на котором она старательно делала скручивания.

– Нет, – в голосе Миранды зазвенел металл, – она неуправляемая. Ты замечаешь, как она со мной разговаривает?

– Замечаю. Но это же понятно: она сейчас поймала момент, когда мать беспомощна. И проверяет границы.

– Ничего мне не понятно, – отрезала Миранда. – Когда тебя нет дома, не представляешь, как она надо мной издевается. Мне даже стыдно рассказывать! Сделала из меня игрушку. Потеряла к матери всякое уважение, и дальше будет хуже, я не могу этого терпеть. Я найду на нее управу.

Лика и думать забыла про этот разговор, хотя в последнее время и в самом деле мама с дочерью ругались до визга, и приходилось их разнимать, но через пару дней в гости вечером снова заявились «лахудры».

В этот раз они выглядели как-то напряженно, во взглядах прослеживалась тайная мысль – особенно у тощей, она сжимала свои тонкие малиновые губы и в целом имела вид человека, которому предстоит тяжелая миссия.

Лика с облегчением пошла варить кофе, чтобы не сидеть с ними, Клара увязалась было за ней, но Миранда ее остановила.

Из гостиной почти ничего не было слышно, только Миранда односложно отвечала на вопросы сердобольной пухляшки о состоянии здоровья: да, уже лучше, да, скоро разрешат вставать, нужен рентген, и вдруг громким искусственным голосом – Клара, детка, принеси из ванной спирт и вату, мне укол надо делать.

Лика понесла по коридору поднос с чашками, девочка протопала мимо нее в ванную, а за ней почему-то солдатским шагом следовала тощая.

Она даже не глянула в сторону Лики, и в ее руке болтался длинный кожаный ремешок, стукаясь о голенище сапога.

К чему бы это, подумала Лика, поставила поднос на столик и стала расставлять чашки.

В гостиной повисло тяжелое молчание, Лика украдкой оглядела сидевших и заметила, что мужчины мрачны, пухляшка пошла пятнами и сжимает руки, а Миранда с каменным лицом выпускает дым уголком рта.

Что происходит, мелькнуло в голове. Лика села и потянулась за своей чашкой, как вдруг из конца коридора раздался леденящий душу вопль.

– Что случилось?! – испуганно вскрикнула она и приготовилась бежать в ванную: из-за закрытой двери доносились визги, захлебывающийся плач и пронзительные окрики.

– Садись, – жестко приказала Миранда. – Не смей двигаться с места!

– Молодец, мать, – подал голос один из мужчин и переменил позу в кресле. – Обнаглела вконец!

– Что? Что происходит? – Бледнея, Лика повернулась к Миранде. – Объясни мне, что ты сделала?!

– Ничего не сделала, – холодно отозвалась Миранда. – Я сама не могу ее проучить, хорошо вот друзья есть.

– Лика!! Лика!! – истошно вопила девочка из ванной. – Иди сюда, Лика, спаси меня!

– Сиди, тебе говорят!

– Добреньким быть легко, – просипел второй муж. – Детей надо бить! И хорошо бить! Иначе толку с них не будет!

– Она ее ремнем бьет? – ужаснулась Лика, и слезы брызнули сами собой: крик девочки сверлил голову, и в глазах побелело.

– А чем придется, – усмехнулась Миранда. – Еще не хватало, чтобы в собственном доме эта тварь меня гнобила. Пусть знает, что такое мать! И ты не вмешивайся, не твое это дело, поняла?

Пухляшка поддакнула, хотя ей стоило усилий удержать спокойное выражение лица. Лика облизала сухие губы, чувствуя, что теряет сознание.

– Я пойду в кухню, – с трясущимися руками она поднялась с места и на нетвердых ногах направилась к коридору.