Из раскрытой коробки достал папиросу с длинным мундштуком, чиркнул спичкой. Закурил, пыхнув дымком, расплылся улыбкой.

– Что-то припомнили? – поинтересовался Миних – сам он был некурящим и табаком не баловался, но к дурной привычке императора относился снисходительно, как к забаве.

– Да так, есть немного, – пожал плечами Петр, и фельдмаршал переспрашивать не стал, уделив свое внимание хлебу с ветчиной.

Улыбку императора вызвала картонная коробка папирос его собственного измышления и производства. У жены оказалась предприимчивая жилка, а иначе переворот бы не устроила семь лет назад, и железная хватка, недаром чистокровная немка Екатерина Алексеевна, или Софья Ангальт-Цербстская, которую домашние звали принцессой Фике. Папиросы носили гордое именование «гвардейские», картонная нашлепка рисовалась такими же яркими цветами, как те, п р е ж н и е.

Этот бизнес супруги процветал, другого слова и не найдешь. Табак закупали в Англии, изготовление папирос велось в столице. И хотя Петра последний год грызла совесть, что вслед за дедом Россию на это зелье подсадил и приохотил, но слишком поздно он это понял – его папиросами в Петербурге дымили все, начиная от знати и гвардейцев и кончая мастеровыми с их узаконенными «перекурами». Зато доходы стали такими, что хватало с избытком на строительство Петергофа и обустройство Зимнего дворца.

Но денег в казне не прибавлялось, несмотря на все старания. Военная реформа, перевооружение армии и флота не только съедали изрядную толику государственного бюджета, но и наносили ощутимые бреши в его личной кубышке. Экономить приходилось на многом, и зачастую такое шло отнюдь не во вред. Особенно в армии…

На нем и Минихе сейчас была надета новая военная форма, не свойственная этому времени. Где пенистая белизна кружев за сотни рублей, где галстуки с золотыми заколками, украшенные крупными бриллиантами? А золотое шитье с позументами? А шляпы с плюмажами из страусовых перьев, что по стоимости полевой пушке соответствуют?! А точеные ботинки с золотыми пряжками и чулками лучшего шелка?!

Их сменили строгие и непривычные мундиры темно-зеленого сукна с добрыми, но неказистыми на вид сапогами. Золотое шитье лишь на обшлагах и воротнике, и то у генералов. Офицерам полагалось серебряное шитье. Ну и галунные эполеты, конечно. Вместо дорогих шляп дешевые кожаные каски с железными вставками. Практично, в бою голову защитят от сабли или осколка, и красивые – мишура женой подобрана со вкусом.

И пусть амуниция резала глаз знатным и богатым, зато новое обмундирование оказалось чуть ли не на порядок дешевле и, главное, гораздо более приспособленным и к походам, и к реалиям боя, а не только к парадам и праздникам.

Дабы дворянство в излишество и траты не входило, Петр издал строжайший указ – всем, находящимся на военной службе, носить форменное платье постоянно, а кто ослушается и честью государственной пренебрежет – увольнять без промедления. Пусть дома халаты носят, но на глаза не показываются. Дураков в армии почти не нашлось – все знали мнение императора о лентяях и бездельниках, а также суровость к ним отношения.

Иностранные послы, сиречь официальные шпионы, практичности нововведений пока не осознали, и Петр со смешками читал перлюстрированные в «черном кабинете» их письма и депеши.

Иноземцы красочно описывали его скупое на праздники и веселье царствование. Иной раз проскальзывало осуждение императора в скаредности, особенно доставалось Като за скромность двора. Еще бы – жена чисто по-немецки была бережливой.