Карам резко повернулся к Архану, по-военному выпрямился.

- Не беспокойтесь. Я буду глазами, ногами, и оружием Самира Камаловича. Все наши на ногах. Мы её найдём.

***

Открывается дверь, я слышу его шаги, цепляюсь пальцами за подоконник. Только бы не задрожать.

- Я тебя забираю. Мы едем домой, - Елисеев подходит ко мне сзади, берёт за предплечья своими руками и целует в макушку. - Как пахнешь вкусно. Это тот самый шампунь? - кусаю щеку изнутри, лишь бы не дёрнуться и не выдать своих истинных чувств.

Месяцы, проведённые в психушке, многому меня научили. Я осознала, что истерики и слёзы ни к чему не приведут. Елисеев больной на голову психопат и бороться с ним нужно по-другому.

- Мне собраться? - проговорила безэмоционально, абсолютно равнодушно.

- Не надо, ангел. Медсестра всё соберёт. А мы прямо сейчас и поедем.

- А как же выписка? - разумеется, знаю, что никакой выписки не будет. Я не сумасшедшая, и запер он меня здесь не для лечения, а чтобы сломать. Чтобы показать, что моя жизнь в его лапах. Только я не сломалась. А стала сильнее. И моя жизнь ему не принадлежит. Но пока пусть думает, как ему хочется.

- Всё нормально, Свет, - повторяет с нажимом, скользит ладонями по моим рукам вниз и берёт холодные пальцы своими горячими. Меня внутренне потряхивает, но внешне пока держусь. Напоминаю себе, что должна быть сильной. Только так я смогу вернуться домой. - Тебе скоро рожать. Я хочу быть рядом.

Да… Скоро на свет появится мой сынок. И ради него я должна стараться ещё больше.

- Спасибо за заботу, - выговариваю скрепя сердце. - Поедем? Я голодна, - поворачиваюсь к нему лицом, чтобы избавиться от ненавистных прикосновений.

Елисеев улыбается, обнимает меня за талию. Благо, большой живот не даёт ему приблизиться вплотную. Как напоминание о Самире и о том, кому теперь принадлежит моё сердце. Уж точно не этому подонку, убившему отца моего малыша.

- Вот так намного лучше. Я рад, что ты, наконец, пришла в себя. Умница, - гладит меня по голове, как собачонку. Впиваюсь ногтями в свои ладони, сжимаю челюсти. - Ну, поехали.

Персонал клиники провожает нас сочувствующими взглядами. Для них я сумасшедшая девка, которая привязала к себе порядочного мужика ребёнком и издевается над ним. Елисеев же - добрейшей души человек, которому не повезло заделать ребёнка истеричной шизофреничке. Как смешно и горько одновременно. Они все сочувствовали ему и ненавидели меня просто потому, что он платил им. Люди склонны верить тем, кто даст больше денег.

Нет, со мной обращались бережно и осторожно. Ведь я жена такого прекрасного человека. Но я видела в глазах медсестер презрение и зависть. Где же это видано, чтобы такой умный, богатый красавец да тратил своё время на такую, как я.

Первое время я пыталась взывать о помощи и твердила им, что меня похитили и держат здесь силой. Что я не сумасшедшая, а сумасшедший он. Но они лишь делали вид, что не слышат меня и привязывали к кровати, чтобы «не навредила себе и ребёнку». Мрази. Продажные сволочи. Они просто не хотели меня услышать. Им плевать на чужую жизнь. Плевать на ненормальную русскую девку, которая орёт по ночам и зовёт маму. Всем на неё плевать.

Ведь за всё уплачено.

Оказавшись на улице, вдыхаю полной грудью, глаза начинает щипать. Вот она свобода. Так близко… Совсем рядом. Могу её видеть и чувствовать, а дотянуться не могу. Кажется, стоит только протянуть руку… Но нет. Мне предстоит нелегкая борьба. И только в случае победы я смогу снова обрести крылья.

- Давай, ангел. Садись в машину, - передо мной открывается дверь черной машины, Елисеев подталкивает в спину, собираясь увезти из одной клетки в другую. - Я заказал столик в хорошем итальянском ресторане. Пасту хочешь?