Я покачала головой. Так легко он не отделается. Я выясню, откуда появилась эта «звезда степей»!

– А Амага?

– Встретилась по пути.

Я хмыкнула – темнит.

– Она зовет тебя «тарго». Это означает «вождь», – сказала я. – Вождю клянутся на крови. Это было?

– Они притащили козла, зарезали и мазали лица кровью, – подтвердил Игрр. – А вот зачем, я не вникал.

Я вздохнула. Муж или не понимает, или притворяется. Я не знаю случая, чтобы сармы признали мужчину «тарго». У них самцы в роли скота. Ценного, но бесправного.

– Расскажи, что было до клятвы? – потребовала я. – Подробно!

– Да нечего рассказывать! – удивился он. – До Малакки нас проводили твои «кошки». Дальше ехали с Сани. В двух днях пути от Малакки нас ожидала сотня Дандаки. Только мы к ней не добрались – наткнулись на Амагу с ордой. Позже выяснилось: они шли в набег.

– И?

– Поначалу они обрадовались. Амага стала кричать: «Добыча! Добыча!», имея в виду меня. Я объяснил, что она не права…

– Как? Подрался?

– Предложил, но Амага не захотела. Решили бороться. Она обрадовалась, кричала, что лучшая в орде. – Игрр усмехнулся. – Я дважды свалил ее, и Амага обиделась. Тогда я подарил ей лорику, шлем и пообещал заплатить, если проводит нас в Балгас. В пути она ела с нами, я учил ее бороться, так вот и подружились.

Я покачала головой: недоговаривает. За это «тарго» не изберут. Он ответил мне невинным взором. Все равно докопаюсь!

– А Дандаки? – напомнила я.

– Догнала нас через несколько дней. Хотела убить Амагу, но я объяснил, что она не права…

Я не выдержала и рассмеялась. Игрр неисправим! Теперь все ясно. Игрр спас орду от верной смерти. Личная сотня Мады – лучшие бойцы Степи. Амагу с ордой вырезали бы, как кур. Неудивительно, что орда признала Игрра вождем. А он им еще деньги дарит…

– С Дандаки тоже боролся?

– До этого не дошло. Сказал, что наябедничаю Великой Матери. Дескать, сама потеряла меня в Степи. Дандаки оставила орду в покое. Даже разрешила сопровождать меня.

– С ней тоже подружился?

– Ага! – кивнул он.

– Кормил ее?

– Скорее она меня. В день, когда убили тура, притащила мне вареное сердце.

Я насторожилась. Сердце убитого тура подносят почетным гостям. С чего это – Игрру?

– Что ты сделал для нее?

– Ну… – Игрр почесал в затылке. – Если кратко, спас дочь.

– Как?

– Сотня загнала бычка в реку, сармы полезли выгонять, а тот боднул коня рогами. Бимжи упала в воду и захлебнулась. Я нырнул и вытащил.

– Мертвую?

– Утопшую. Но я медикус, и нас учат, как действовать в таких случаях. Я выдавил воду из легких, сделал искусственное дыхание и массаж сердца. Бимжи очнулась.

– Поэтому Дандаки предоставила нам дом и велела всячески ублажать?

Он пробарабанил пальцами по столу. Я не отводила взгляда. Игрр вздохнул:

– У нас с ней договор.

– О чем?

– Я помогаю Бимжи стать Великой Матерью, а она нам – вернуться в Рому. Вместе.

Я умолкла, ошеломленная. Что Мада умирает, я знала. Рабыни постоянно об этом судачили. Они рассчитывали, что новая жрица освободит их. Я не могла на это надеяться, я ведь рома. Вечерами рабыни спорили, обсуждая претенденток. Большинство считало, что изберут дочь вождя Красной орды Саруки. У той самое многочисленное войско. Но и Дандаки вспоминали. Одна из рабынь, служившая в храме (попалась на воровстве и была продана в рабство), поведала, что дочь сотницы – кровная сестра Мады. Она – бесспорный претендент, но при одном условии…

– Ты пообещал Дандаки переспать с Бимжи?

Он кивнул.

– Почему ты смущаешься?

– Не знаю, как отнесешься к этому ты.

Я выдохнула воздух. Он что, притворяется?

– Помнишь, я собирала деньги на твой контракт, и нам не хватило?