ГРАМОВЕЦКИЙ. Я трублю – как публицист! Но как человек – я остаюсь, а не сбегаю, как крыса! Да, корабль тонет! Но настоящий капитан не отходит от штурвала до самого конца!

ГРАМОВ. Ты уже капитан?

ГРАМОВЕЦКИЙ. Я образно выражаюсь. А крысы пусть бегут!

ГРАМКО. Наверно, ты своими статьями хочешь как-то улучшить положение. Это благородно.

ГРАМОВЕЦКИЙ. Я не занимаюсь самообманом. Ничего я не улучшу, будет еще хуже. Будет то, о чем мы и не подозреваем. Ха, шуточки: десятилетиями мы качали из-под земли газ и нефть, одновременно строили дома, канализации, все к черту перекопали, подземный водный баланс нарушен, вода ушла, и наш город стоит на огромных пустотах! Недавно говорил с одним геофизиком – светлейшая голова, так вот он математически доказал мне, что не позже, чем через пять лет, наш город провалится к чертям собачьим! Весь! Сразу!

ГРАМКО. Это правда?

ГРАМОВ. Это газетная правда.

ГРАМОВЕЦКИЙ. Через пять лет увидите. Так что уезжайте, бегите, крысы!

ГРАМКО. Нелогично. Если ты все это знаешь… Если не надеешься на лучшее… Почему же ты не уезжаешь?

ГРАМОВ. Потому что он нигде никому не нужен. Здесь он рупор, скандалист областного масштаба. Приятней быть капитаном на тонущем корабле, чем крысой на крейсере.

ГРАМКО (задумчиво). Это вопрос философский…

ГРАМОВЕЦКИЙ (Грамову). Ты сам такой же дремучий провинциал, как и я. И никуда ты не уедешь! Ты нигде никому не нужен! Потому что никто нигде никому не нужен.

ГРАМОВ. Вот билет. На восемнадцатое. Убедись.

ГРАМОВЕЦКИЙ. Мало ли. Уехал и приехал!

ГРАМКО (неожиданно). Я придумал! Друзья мои, слушайте! Это гениально! (Грамовецкому.) Сначала туда идешь ты! Пусть ты там наорешь и испортишь дело – неважно. Главное: запомнят. А когда придешь уже ты, Грамов, они призадумаются: значит не только психи хлопочут об этом деле, но и разумные люди! Надо обратить внимание! А? Как вам такой план?

ГРАМОВЕЦКИЙ. Ты меня назвал психом?

ГРАМКО. Я шутя. Я дружески.

ГРАМОВЕЦКИЙ. Ты плохо знаешь мою гордость! Вы привыкли, что меня бьет всякая сволочь со всех сторон – я имею в виду власть, вам кажется, что я буду все это терпеть? Так вот. Сейчас я дружески дам тебе по морде. Понял меня? Защищайся, гад!

ГРАМКО. Не буду. Мы друзья, я не хочу с тобой ссориться.

ГРАМОВЕЦКИЙ. Дело твоей жизни (тычет пальцем в папку) – дрянь, пустота, труха!

ГРАМКО. Ну, знаешь! Сейчас как стукну. Не посмотрю, что друг детства.

ГРАМОВЕЦКИЙ. Посмотрим, кто первый кровью умоется!

ГРАМКО. Ну, налетай!

ГРАМОВЕЦКИЙ. Еще как налечу!

ГРАМКО. Налетай, налетай!

ГРАМОВЕЦКИЙ. Пусть врачей заранее вызовут.

ГРАМОВ. А ну, хватит! (Встает меж ними.) Вы лучше вот что. Восемнадцатого я уезжаю. Нехорошо уезжать не простившись. Давайте я семнадцатого устрою отвальную вечеринку. Придете?

ГРАМОВЕЦКИЙ. Крысу провожать? Ни за что! А если и приду, то всем так и скажу: пришел за хвост выбросить крысу с корабля! Учти, ты меня знаешь!

ГРАМОВ. Я тебя знаю.

ГРАМОВЕЦКИЙ. А еще лучшими людьми города считались! Глядеть на вас противно!

Уходит.

ГРАМКО. Так я надеюсь?

ГРАМОВ. На что? Ах, да… Я попробую. Ничего не обещаю. А семнадцатого – жду.

ГРАМКО. Конечно, конечно. Во сколько?

Появляется ЭЛИНА, Грамов отвечает ей так, будто вопрос задала она. Остальные уходят. Или остаются.

ГРАМОВ, ЭЛИНА, ГРАМСКОЙ.

ГРАМОВ. Часов в шесть вечера. Придешь?

ЭЛИНА. А кто будет?

ГРАМОВ. Какая разница? Я уезжаю, это главное. Ты не хочешь со мной проститься?

ЭЛИНА. Мы простились давно, когда развелись.

ГРАМОВ. Но жили все-таки рядом. Ну, то есть все-таки в одном городе. А теперь я уезжаю. Придешь? Я ведь навсегда.