– А ну, брысь отсюда!

Так они и послушались. Наоборот, навалились на котёл, раскачивая его и зачерпывая даже руками.

– Вот я вас…

Капитан вскочила и бросила в нежданных гостей чем-то тяжёлым, кажется, сапогом. Стая заверещала так, что у меня заложило в ушах. Обезьяны заметались по лагерю, крича, разбрасывая всё, что попадалось под руку, и пиная моряков.

Поднялась невообразимая суета. Люди, обезьяны, джинн, монстр и немного я носились по лагерю, пытаясь урезонить противников. Всё это под крики людей, визг обезьян и ругань капитана.

Отшвырнув очередную обезьяну, я увидел, что котёл с остатками похлёбки движется. Пара десятков больших мартышек волокли его к лесу. А одна маленькая сидела на краю, вылавливала картошку, или что там плавало, и продолжала есть.

– Вах, казан воруют! – возмутился джинн, тоже заметивший наглый грабёж.

– Положьте, где взяли! – подключилась Соль.

– Угук!

Больше всех возмутился Сеня. Сбросил человеческий костюм и двинулся отбивать котёл в образе монстра.

Он высоко поднялся над землёй на трёх щупальцах, возвышаясь над толпой, как исполин. Другими щупальцами он хватал обезьян и зашвыривал в темноту за пределы лагеря.

– Угу-у-у-у-к!

Издавал Сеня боевой трубный клич.

– Угу-у-у-у-к!

Мартышки поняли, что с котлом им не уйти, уронили на землю и кинулись доедать остатки.

– Угу-у-у-у-к!

Возмущённый монстр добрался до котла. Схватил чавкающих обезьян за хвосты и выкинул в сторону леса. Битва за похлёбку была закончена.

– Так-так, интересненько.

Соль, уперев руки в бока, рассматривала Сеню, надевавшего человеческий костюм.

– Что-то не так? – ласковым голосом поинтересовался я.

– Да нет, – капитан пожала плечами, – ваше дело, если вы с такой штукой в одной каюте живёте. Но чтобы к мостику он и близко не подходил!

– Угук, – монстр отмахнулся, показывая, что ему не очень-то и хотелось.

– В кубрик пусть тоже не заходит, – уточнила Соль, – а то съест матроса, мне потом нового искать.

Сеня сделал вид, что не услышал.

– Собирайтесь, – приказала Соль, недовольно поджав губы, – рассвет вот-вот уже, отдохнули, называется. Быстрее, селёдки, я ждать не буду!

Матросы забегали. Кто-то потащил котёл, кто-то собирал раскиданные вещи, кто-то принялся паковать одеяла.

Среди этой суеты послышался громкий жалобный плач.

– У-у-у!

Кто-то рыдал, завывая и всхлипывая. Я решил проверить, кто это так горюет. Но вокруг плачущего уже собрались матросы, и мне пришлось пробиваться, распихивая моряков.

– У-у-у!

Джинн стоял на коленях и раскачивался из стороны в сторону.

– Нэ могу! Горэ!

– Что случилось?

– Вот! Пасматри, да! Видэшь?!

Он указал на землю прямо перед собой. Там лежали синие осколки стекла – всё, что осталось от бутылки джинна.

– Всё что нажито нэпосильным трудом, – причитал джинн, – мангалов пять штук, нарды подарочные – три штуки, десять ковров…

– Ну, не надо так убиваться.

– Халатов двадцать штук, шампуров, – джинн задумался, – шампуров… Много шампуров. Чалма из шёлка! Три штуки.

Матросы, стоявшие вокруг, принялись сочувствовать. Кто подсовывал джинну флягу, кто протягивал платок, утереть слёзы. А некоторые предлагали пустые бутылки.

– Вот, держи. Она чистая!

– Нэт, я в такой жить нэ могу.

– А в этой?

– И в этой нэ могу.

– Может, в такой?

Джинн качал головой.

– Волшебная нужна. Где такую взять? Нэ делают уже.

– Да ты не расстраивайся, – я попытался его успокоить, – можно же и так, без неё.

– А шашлык? Не будет больше шашлыка. И желаний нэ будет. Всё, без бутылки нэльзя.

– Почему?

– А гдэ шампура хранить? Гдэ мангал, казан лэжать будут? Я в руках носить нэ могу. Я джинн, а нэ носильщик.