– Я никуда не денусь, – пообещала Соня. – Ну если только обратно в общагу перееду, но обещаю вас держать в курсе.

– Тогда я сейчас дам вам свой номер телефона.

– Чай! – неожиданно воскликнула Соня. – Я забыла купить чай. Набрала всякого, а чай забыла купить.

– Это не самое страшное в жизни, – сказал Стас. – Пожалуйста, если вспомните что-то еще, то обязательно звоните, договорились? В любое время дня и ночи, в любую погоду, в любом настроении. Вы, Сонечка, просто кладезь информации.

Он попытался улыбнуться как можно дружелюбнее, но на Соню это не произвело никакого впечатления.

– Поняла, – с серьезным видом кивнула девушка и набрала код на домофоне. Стас придержал дверь. – До свидания. Я пошла.

«Иди, девочка, иди», – мысленно попрощался Стас, наблюдая за тем, как Сонина тощая фигурка исчезает в подъездном полумраке. Он подошел к своей машине, вынул сигареты и закурил, глядя на проспект с оживленным движением. Его телефон молчал, от Гурова не было никаких вестей.

– Это ж сколько ты дома просидела, дорогуша? – пробормотал он, пытаясь угадать Сонины окна. – И что творилось все это время в твоей голове?

Он сел в машину, повернул ключ в замке зажигания. Теперь нужно было вернуться на Петровку, дождаться там Гурова, а потом немного поломать голову над тем, что ему сообщила Соня.

Мальцев успел посидеть на антидепрессантах и соскочить с них незадолго до смерти. Получается, мог не пережить синдром отмены и совершить суицид. В конце концов, на парня действительно много обрушилось, включая смерть отца и скорый роман матери с другим мужчиной. Антидепрессанты сгладили острые углы психического состояния Саши, но стоило ему прекратить прием препаратов, как реальность набросилась на него с новой силой. Но что за дурацкий способ уйти из жизни – лечь лицом в воду, да еще практически на глазах у других? Лес же рядом, там удобнее было бы свести счеты с жизнью. Как-то не вяжется одно с другим.

«Мерседес» Стаса Крячко выехал из дворов и встроился в плотный поток машин. Тут же его подрезал белый «Фольксваген», и Крячко тихо выругался.

– Гаденыш, – вырвалось у него.

Но скоро Крячко и думать забыл о всяких придурках. Он машинально подводил итоги сегодняшнего дня. Итак, суицид все-таки пока не стоило бы отметать. С другой стороны, в истории появилось новое действующее лицо – условный «кто-то», кто мог последним видеть Мальцева перед его смертью. Здесь все очень туманно, но умница Соня сразу подметила, что Саша мог разговаривать с кем-то еще и не слышать, как она позвала его по имени.

– И кто же там все-таки был? – вслух спросил Крячко. – В шесть утра-то. И что ему вообще нужно было от парня, который сидел себе спокойно на травке и рисовал в своем блокнотике? Это был кто-то из персонала? Кто-то из отдыхающих? Кто?

Гуров появился к шести вечера. Ввалился в кабинет, снял пальто и с силой встряхнул его, чтобы слетели дождевые капли. Крячко с удивлением посмотрел в сторону окна.

– Там что, дождь?

– Распогодилось, – подтвердил Гуров. – То ли снег, то ли что-то еще с неба валится.

Он пошел к своему столу, на ходу растирая замерзшие кисти рук. Заметив на экране компьютера Стаса вордовский документ, вопросительно махнул головой.

– Все, что рассказала девушка Мальцева, – пояснил Стас. – Наговорила много, поэтому делаю отчет для Орлова.

– Что-то интересное рассказала?

– Есть и такое. А как твои дела?

– Аналогично. Удалось побеседовать с соседкой Гнедовой по поселку и с охранником КПП. Два часа потом в Москву добирался. Заехал на Кутузовский к матери Мальцева, но консьержка сказала, что ее нет дома. Обещала доложить хозяйке о визите полиции. Контакты я оставил.