– Ну… Да… Кошмары.

– Кошмары не могут быть сами по себе. Сны – это проявление нашего подсознания, которое предупреждает нас о чем-то, что может случиться, или, наоборот, пытается избавиться от переживаний прошлого и, так сказать, выпускает пар, – Игорь Иванович снял очки и потёр переносицу. – Поэтому ключ нужно искать в прошлом или в будущем. А будущее – это только следствие прошлого. Так что ключ в любом случае – в прошлом. В ваших воспоминаниях.

– Но я не помню ничего такого особенного.

– Вы не помните, но подсознание помнит. Иначе не было бы кошмаров. Я буду извлекать воспоминания из вашего подсознания, с помощью гипноза.

– Гипноза? – Невольно повторил я.

– Да, обычного гипноза… Ну, может, не совсем обычного. У меня есть своя методика, свои ноу-хау, – Игорь Иванович с самодовольной улыбкой потёр руки. – Я найду те воспоминания и потом мы особым образом их проработаем, поменяем знак с «минуса» на «плюс». Видите, методика проста, так что не нужно ничего бояться.

– Да я и не боюсь, – пожал я плечами.

– Ну тогда приступим, – ещё шире улыбнулся Игорь Иванович.

Он усадил меня в глубокое кожаное кресло-диван, потом нажал какую-то педальку, и спинка кресла откинулась назад; я оказался почти в лежачем положении.

– Вот и хорошо. Располагайтесь удобнее, руки – на подлокотники. Голову можно пониже, – психотерапевт помог мне комфортнее устроиться на моем ложе.

Потом он установил видеокамеру и сел на стул рядом со мной. Я вдруг подумал о детях Игоря Ивановича. Интересно, погружает ли он их в гипноз? Наверное удобно быть гипнотизёром, когда дело касается воспитания детей. Не хочет сын кашу есть – повертеть перед его носом пальцем, ввести в транс и скормить всю тарелку, пока он где-то витает. Не хочет дочка спать идти – опять повертеть пальцем и, как на поводке, довести до кровати и уложить. Не хочет сын уроки делать– опять быстренько в транс, и тот в трансе за полчаса все самые сложные задачки перерешает. В общем, сплошные преимущества.

Но перед моими глазами Игорь Иванович пальцем не вертел… Наоборот – попросил их закрыть, включил расслабляющую музыку и тихим медитативным голосом предлагал мне представить то белые круги, то цветы в космосе, то моё тело, излучающее тепло и летящее в пространстве.

– Посмотри на свои ноги. – В какой-то момент попросил он. – Какая на них обувь? В какой ты одежде?

– Я бос. Я наг. Только длинные волосы до бёдер. Почти до колен. Я могу прикрыть наготу своими волосами.

– Что ты видишь вокруг?

– Холмы. Степь. Какие-то мазанки у холмов.

– Хорошо. Теперь я сосчитаю до пяти, щёлкну пальцами, и ты попадёшь в одну из ситуаций из своего прошлого, которая тебя беспокоит. Я начинаю считать. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.

Раздался лёгкий щелчок пальцев.

– Посмотри на свои ноги. Какая на них обувь?

– Я опять босиком. Стою на пыльной земле.

– Что ты видишь вокруг?

– Ко мне бежит толстый мальчик. Я тоже ещё мальчик. Мне лет семь-восемь. За толстым бежит худой. Это два брата, они – мои соседи. Толстый подбегает ко мне и сбивает меня с ног. Садится сверху. Худой плюёт мне в лицо. Пыль забивается в нос. Трудно дышать. Я рыдаю от бессилия. От рыданий ещё тяжелее дышать. Толстый бьёт меня кулаками. Это мой заклятый враг, он часто бьёт меня и издевается надо мной. А его худой брат любит плеваться. Он тоже часто издевается надо мной. Меня вообще часто бьют, потому что я никогда не даю сдачи. Я не могу никого ударить – из-за того, что боюсь сделать другим больно. Я предпочитаю стерпеть побои и унижения, но не сделать другим больно. Ведь если я сделаю кому-то больно, то в мире что-то нарушится, он может исчезнуть. Из-за этого надо мной часто смеются, считают слабым на голову. Бьют и унижают.