-Да ладно? – меня удивили, откидываюсь на спинку сиденья, двигаю челюстью. – Не думал, что он дорастет до этого.

-Когда ты уехал, очень многие расправили свои крылья. Я ж тебе говорил, что мне не удалось все держать в тотальном контроле, как ты. К сожалению.

-Это твой косяк, Рома, моей вины нет в том, что против своры шакалов ты не выстоял! Я думал ты выдержишь, - небрежно бросаю последнюю фразу, а Медведев виновато опустил глаза.

Да, он в свое время решил, что лучше поделить территорию между собой и конкурентами, чем разворачивать междоусобные разборки. Меня тогда остановили маленькие дети на руках, я порывался вернуться и вновь занять главное место, навести порядки, но отец попросил подумать о будущем. О том, что получат мои дети, как они будут жить. И стиснув зубы, я подумал. Поэтому сейчас было до скрежета неприятно осознавать, что один из моих «друзей» все-таки поднялся с низов, когда я его всегда держал в коленопреклоненной позе.  

-Значит Каширов, - набираю в телефоне Малика. Безопасник сразу же реагирует.

-Малик, найди мне всю информацию о Каширове Давыде Наиловиче, - говорю на английском, Рома слушает при открыв рот. Вид смешной, что я даже выдаю из себя смешок.

-Ахренеть, я так не умею, мне надо настроиться что ли, - Медевед подает голос, когда я кладу телефон в карман пиджака.

-Поехали позавтракаем что ли или пообедаем, - развивать тему своих лингвистических способностей не хочется, особенно вспоминать все, что этому предшествовало. Это со стороны всем кажется, что у меня не жизнь, а сплошная сказка. Это со стороны легко завидовать успеху, богатству, не зная, какую цену мне стоило за все это благополучие заплатить. Никто не знает, что творится у меня в душе, когда я улыбаюсь, смеюсь. Никто никогда не видел слез, которые текли у меня по щекам. Мои раны не заживали, не рубцевались, они по-прежнему кровоточили.

В кафе, которое выбрал Медведев, малолюдно. Сюда заходят только те, у кого кошелек еле застегивается от купюр или у владельца всего лишь золотая банковская карта. Мы сидели возле окон, можно было наблюдать за прохожими, но я смотрел в свой телефон, переписывался с Али, отдавая распоряжения о переводе остатков денежных средств на другой счет. Сын меня понимал даже через экран, не задавал лишних вопросов. Как и Рома, он молча ел, в то время как я едва притронулся к еде.

-Какие люди в Голливуде да без охраны! – на весь зал раздается насмешливый мужской голос. Я резко поднял голову, автоматически растянул губы в улыбке, будто действительно рад увидеть человека, который целенаправленно шел к нам.

-Давид!!! Сколько лет, сколько зим!!! – меня тошнило от нашего лицемерия, но встал из-за стола, демонстративно обнялись, похлопав друг друга по спинам. –Присоединишься? – приглашающе делаю жест в сторону нашего стола. Рома бледнеет на глазах, но улыбается.

-Конечно! – Давид садится напротив меня, ему тут же подошедший официант протянул меню. –Кофе! – заказывает, даже не взглянув на парня в форме.

-Какими судьбами? – между делом интересуюсь, прищурено рассматривая Давида. Мы не виделись с ним больше двадцать лет. Последний раз наши пути пересеклись на кладбище, когда хоронили Армину.

-Ты же сказал, чтобы руководство было на месте, когда явишься, но я просто не успел!

-Что ж так? Пробки на дорогах помешали? – насмешливо приподнимаю уголок рта, беря чашку с остывшим кофем. – Ну, раз ты тут, будем говорить о делах или побеседуем за жизнь, а важные вопросы оставим нашим юристам?

-Ты угрожал стереть мое детище в порошок, разве так делается Саид? – приподнимает бровь, а я цепляюсь взглядом за шрам, который тянется от виска к уху. Медленно перевожу взгляд, смотрю ему в глаза, мы словно одновременно вспоминаем тот момент, когда я кончиком ножа рисовал эту линию ему на лице. За его промах, в наказание, чтобы каждый раз глядя на себя в зеркало, помнил, что мне лучше не перечить, не проявлять самостоятельность.