Слава задумчиво кивает, быстро записывает.

- Бандит, говоришь? Имя его знаешь? Попробую передать знакомому из ФСБ. Может, помогут чем.

- Саид Хаджиев, тридцать два года. Кажется, чеченец. Твой знакомый правда поможет? Я буду безгранично благодарна, Слав.

Слава вскидывает на меня растерянный взгляд.

- Хаджиев?

- Да… А ты что, знаешь его?

Друг тяжело вздыхает, со стоном проводит ладонью по лицу.

- Только ты можешь вляпаться в подобное дерьмо.

- Всё так плохо? - обхватываю чашку с кофе дрожащими пальцами.

- Я не думаю, что всё очень хреново, но всё же со знакомым переговорю. Не нужно тебе с этим человеком общаться. Нехорошая семейка. Говорят, младший вообще зверь.

- А младший это и есть Саид, - заключаю со вздохом. - Он на одном из сеансов рассказал, что его братья сажали его на цепь. - И, предупреждая Славкин непонимающий взгляд, добавляю: - В прямом смысле слова.

- Охуенно, что сказать, - ворчит Радугин и тянется за кофейником. - Ладно, с этим Саидом позже решим. Что насчет тебя?

А что касается меня, тут всё довольно просто. Исчезнет из моей жизни Хаджиев - прекратятся кошмары.

- Мне не хочется напиться или снова сесть на транквилизаторы. Если ты об этом.

Слава испытывающе смотрит на меня несколько минут, подливает кофе.

- Да, я об этом. Не хочу, чтобы снова…

- Я же говорю, меня не тянет. А вчера я выпила несколько таблеток валерьянки с пустырником.

- И транквилизаторов у тебя нет? - спрашивает настойчиво.

- Нет, - тут вру. Они у меня есть. Но я ведь больше не принимаю. Всё нормально у меня. Хотя, конечно… Не совсем нормально.

- Ладно. Что чувствуешь сейчас?

- Страх.

- И всё?

- Ощущение дежавю. Тот же взгляд, те же ухмылки. Будто Шевцов под другой личиной.

Я познакомилась с ним в десятом классе. Как и большинству девочек такого возраста, мне безумно нравились «крутые» парни. Юрий Шевцов был именно таким. Богатый, красивый, умеющий обаять и заставить слушать. Было в нём что-то такое, отчего подгибались коленки. Ну, и опасность, конечно же. Какая же крутизна, да без опасности?

Первую сигарету я попробовала с ним. Первый настоящий поцелуй, от которого подгибаются коленки - с ним. Первый секс — с ним же. Я была до тошноты правильной девочкой. Но была ею до встречи с Юркой. А после меня словно подменили. Первая любовь — так говорила мама папе, когда тот ругал меня за ночные пьянки-гулянки. Первая любовь — говорили соседи, когда видели меня возвращающуюся домой под утро нетвёрдой походкой. Первая любовь — развели руками в милиции, когда я впервые обратилась с побоями.

А потом всё покатилось по наклонной. Побои и насилие становились всё изощрённей, а я понемногу превратилась в Мышку. Наркотики и выпивка стали обезболивающим и стрессопонижающим. Сексуальное насилие стало нормой. Я понемногу падала в пропасть, сгорая в своём личном аду. А они все говорили, что это первая любовь…

- Может, тебе уехать на время? - Слава напомнил о себе, и я дёрнулась, расплескав кофе.

- Что? Уехать? Куда? А как же работа? А как же твои слова, что нельзя убегать от проблем, нужно их решать?

- Случай не тот, Надь. Иногда лучше не переть на рожон, а просто переждать. Если надумаешь, скажи мне.

- Опять домик в деревне у бабушки? - невесело усмехнулась.

- Он самый.

12. ГЛАВА 12

Просыпаюсь от жуткой головной боли. Виски и затылочная часть, словно в огне, а во рту горько и сухо. Тошнит. Так я что, отравилась?

Резким вторжением в сознание вчерашняя гулянка в честь моего совершеннолетия. Танька, текила, лимон с солью и… Какой-то парень. Он больно сжимает мою руку, куда-то тащит. Всё размыто, меня тошнит, и отчего-то болит желудок.