Вот так. Одного его слова было достаточно, чтобы я вернулась в реальность и осознала, как сейчас выгляжу… Как психопатка.

— Что ты снова делаешь в моей кровати, Саид? — голос дрожащий, жалкий и хриплый. Подозреваю, что и внешне я не «айс». Но от жутких сновидений до сих пор трясёт и колотит, собраться крайне трудно.

— Судя по тому, как ты кричала моё имя, снюсь тебе.

— А может, это был кошмар? — выдыхаю.

— О, нет. Тебе нравилось. Я слышал это по твоему голосу. В нём не было страха. Только страсть. Я даже почувствовал твой запах, как ты стала мокрой для меня. Приятно знать, что хотя бы в твоих снах у меня есть секс, — он улыбается, а я хватаюсь за эту улыбку, как утопающий за соломинку. Лишь бы стереть из памяти ту другую улыбку. Страшную, кошмарную.

— Тебе кто-то запрещает иметь секс? — выгнула бровь, ложась на подушку, закрывая глаза, потому что начала кружиться голова.

— Ты запрещаешь. Так расскажешь свой сон? В подробностях? — он с удовольствием послушал бы, не сомневаюсь.

— Ты меня изнасиловал. Так достаточно подробно? — прошептала, переворачиваясь на другой бок, но перед этим заметила, как его улыбка потускнела. Что такое, снова самолюбие величиной с Марс задело?

— Иногда мне этого хочется.

— Чего? Взять меня силой? — говорю с ним на автомате, а взглядом хаотично мечусь по знакомой комнате, цепляя и отмечая в памяти свои вещи. Здесь нет Шевцова. И не было. Он не лежал на моей кровати, не смотрел на меня своими белесыми глазами и не улыбался изуродованным ртом. Здесь только я.

И Саид.

Он приехал. Вернулся со встречи с Шевцовым…

— Да, — отвечает быстро, даже не задумываясь.

— В таком случае я вынуждена просить тебя слезть с моей кровати, — закрываю глаза.

Мне страшно. До одури страшно узнать, что там произошло… На встрече с Шевцовым. И Саид почему-то не торопился рассказывать. Вёл себя так непринуждённо, словно в магазин за семечками бегал.

— Ты кое-что обещала мне, помнишь?

Я напряглась, впиваясь в подушку пальцами и зажмуриваясь. Нет-нет, я не готова. Вообще не готова услышать, что Шевцова больше нет. Тогда это будет значить, что я убийца. Потому что именно я попросила Саида убить его.

— Что я обещала?

Хаджиев хватает меня руками, а я в панике сжимаюсь в комок. Поворачивает к себе и, нависнув сверху, долго смотрит в глаза.

— Ты обещала мне ужин. С моим отцом. Помнишь? — на его шее пульсирует вена, взгляд на неё и возвращает меня к жизни. Упираюсь руками в грудь Саида, он почему-то морщится, словно от боли, отстраняется.

— Помню.

2. ГЛАВА 2

Саид задремал, пока я приводила себя в порядок и когда вернулась в комнату, не услышал. Во сне морщился и негромко то ли рычал, то ли постанывал, раздражаясь, а внутренняя чистюля во мне резко воспротивилась тому, что он улёгся на мою постель в верхней одежде. Правда, уже в следующий миг завопила на чистюлю я. Лучше уж в куртке, чем без трусов, как в прошлый раз.

Приглядевшись, заметила на чёрной коже его стильной куртки дырку, будто её прожгли сигаретой. Нет, сигарой. Большая дырка… Это ещё что?

Тихонько приблизилась, осторожно склонилась и поддела двумя пальцами его футболку. Мешала его рука, лежащая на животе, и мне пришлось наклониться почти до самого паха Хаджиева, чтобы рассмотреть, что там у него. Там, в смысле, под футболкой… А не в паху.

Разглядев повязку, пропитавшуюся кровью, тихо ахнула, зажала рот ладонью и вскинула взгляд на Саида. А он будто и не спал. Смотрел на меня сверху вниз. Благо без своей фирменной ухмылочки.

— Что это ты там делаешь, грязная извращенка?