Ну и зачем ты сейчас мне про «самого слабого» рассказываешь? Намекаешь на что? Я, признаться здорово злился. Не так я себе представлял «воинскую науку», совсем не так. В играх, в книгах все было просто: схватил меч, и пошел рубать вражину! Кстати, я вспомнил что копейщики почему-то обычно представлялись самыми слабыми противниками. Может, потому что они всегда были низкоранговыми? А если противник покруче, то обязательно с топором, а если совсем «босс» – то с мечом, в хороших латах. А тут потеешь-потеешь, а даже оцарапать противника не получается!

– Прервемся? – наконец предложил Хе́льми, – Ты уже устал, про щит постоянно забываешь, да и держишь его к себе слишком близко, – указал подбородком, – у тебя передняя нога из-под щита торчит так, что я уже сдерживаюсь, чтоб в нее не ударить.

Я согласно кивнул, сил чтоб ответить не оставалось. Воткнул копье острием в землю, утер заливающий глаза пот. Блин, теперь и туника помокла от пота.

Поставив щиты и копья у двери, мы долго отмывались в бадье, пока разгоряченные физическими упражнениями тела еще не стал пробирать легкий морозец. Наконец, уставшие, с мокрыми волосами пошли в дом. Кто-то из женщин, по знаку Келды принес неизменного меда, поставил греться на огонь. Я облачился в последнюю сухую тунику, сел за стол, вытянул ноги… Эх, еще бы спинку! Но скамьи у орков не снабжались столь нужным мне сейчас атрибутом, а то бы еще и откинулся назад.

– Думаю, на сегодня будем заканчивать, Асгейр, – кивнул мне наставник, – ты уже вымотался полностью. Ке́лда, – позвал он хозяйку, – может накормишь нашего юного походника? А то он до ужина, думаю не доживет. Смотри, он даже сидя качается.

Ке́лда тут же подорвалась, довольно оперативно соорудила мне жирной мясной каши с большим ломтем мяса. Не думая отказываться, я тут же приступил к трапезе.

– А вообще ты молодец, – заметил Хе́льми, попивая горячий мед, – держишься неплохо, даже когда не получается – не бросаешь. За это прям хвалю! Терпение и многочисленные повторения – и у тебя начнет получаться.

Я, уже доедая, прям расплылся от комплиментов.

– С луком, конечно, пока не очень выходит, а вот с копьем и щитом ты управляешься как заправский хольд, – подмигнул Хе́льми, – тебе бы еще массы нарастить, и хоть завтра – в первый ряд ставить!

– Ну, масса дело наживное, – я похлопал себя по животу, отодвигая тарелку, – при таких харчах да нагрузке… Постой!

До меня только сейчас дошел смысл всей фразы хольда, особенно – ее начала.

– То есть как это «с луком не выходит»? Ты же видел! Да я больше, чем половиной стрел теперь в мишень попадаю!

– Асгейр, – примирительно, как будто не желая расстраивать меня заметил Хе́льми, – не половиной, а дай Улль лишь тремя-четырьмя из двенадцати.

– Да, но это в первый день!

– Это на какой дистанции? Двадцать шагов? Парень, чтоб пройти испытание, и стать стрелком ты должен попадать всей дюжиной стрел в мишень на расстоянии в сто пятьдесят шагов!

Я на несколько секунд задумался, закусив губу, потом ответил с вызовом

– Лиха беда начало, Хе́льми, научусь!

– Асгейр, стрелять надо стрелами с наконечником.

– И что?

– Это тренировочные стрелы из лука, что я тебе дал могут на сто пятьдесят шагов долететь. Нормальную стрелу с бронебойным наконечником детский лук так далеко не забросит. А уж чтоб рану нанести или пробить чего, даже не думай.

– Почему детский? – изумился я, – он довольно мощный!

– У него натяжение всего три лиспунда!

Мысленно перевел, уже известную мне меру веса орков в килограммы. Получилось восемнадцать! Нифига себе мало! Удивился сам себе – это получается я каждый раз почти что двадцать килограмм правым бицепсом подтягивал? И Хе́льми говорит мало!