– Сын. Я думал, что ты отправился в дружину Фомрира и уже сразил сотню-другую тварей. Рад, что ты решил задержаться, – у отца странно подергивалась правая сторона лица.

– Отец, я должен рассказать, что случилось в Растранде. И кто убил Ове. И еще я был в деревне Олова. Там нужно убить хуорку. И я получил благодать! Ты видишь? Я не проклят.

– Хорошо-хорошо. Идем в дом, там все расскажешь, – и отец, слегка опираясь на мое плечо, тяжело пошел по дороге.

Когда я закончил рассказ и посмотрел на отца, он, глядя на стол, обронил:

– Мы не можем открыто обвинять Торкеля Мачту.

– Но почему? – я вскочил, не в силах сдерживаться. – Всё по правилам. У тебя есть свидетель. Я свободный человек, я – карл, в конце концов. Мое слово стоит не меньше его!

– Все верно. А еще ты убил Ро́альда.

– Я защищал свою жизнь!

– Верно. Но его отец захочет отомстить тому, кто заколол его младшего сына, как свинью. И если я выставлю тебя как свидетеля, у него могут возникнуть вопросы. Ты знаешь, кто отец Роальда?

– Какая разница? Ведь мы правы! Наших людей убили.

– Его отец – ярл Ски́рре Пивохлёб. Он правит городом Турга́р, что находится возле горы Тургха́ттен. Сам он хельт, и в его подчинении немало хуска́рлов. Я слышал, что он увеличивает силу своих воинов, давая им вырезать небольшие деревеньки, но посылает приглядеть за щенками мелких воинов, которых не жалко и отдать, если что-то пойдет не так. Вот только Растранду не повезло. Будь там обычный карл, Ове бы с ним справился. В Растранд Ски́рре отправил своего сына, и в няньки приставил не кого попало, а То́ркеля Мачту. У Ове не было и шанса. Да и у тебя, кстати, тоже. Говоришь, радужная кольчуга и огромная секира?

Я кивнул.

– Не пожалел Скирре денег на сына, не пожалел. Вот только кольчуга голову не заменит. Зазнался Роальд, возгордился, убив пару рабов. Фомрир таких не любит, вот и подставил ему подножку.

– Ты так говоришь, словно я мог даже не дергаться. Роальд бы и сам убился.

– Нет, конечно, – расхохотался отец. – Фомрир дал лишь маленькую возможность, а дальше все зависело от тебя. И ты справился. Как знать, может, Фомрир помогал и Ове, вот только он не углядел его дар.

– Так что ты будешь делать?

– Деревня вырезана, ее жителей уже не вернуть. А я не хочу потерять сына во второй раз. Если у Ски́рре появится хотя бы подозрение, что это ты убил Ро́альда, может, он и не станет нападать на Сторбаш, но тебя убьют, это точно. Либо будут вызывать на бой каждый день. Либо отравят. А скорее всего, он захочет, чтобы тебя привезли в Турга́р, чтобы самому пытать десять дней и десять ночей. Ты кому-нибудь говорил про Ро́альда? Или То́ркеля? Или что-то про нападение?

– В деревне Олова все знают.

– Туда сейчас не попасть и не выбраться. А в Сторбаше?

– Я только маме рассказал. И на учебной площадке сказал, что убил воина свиноколом.

– Кто там был? – отец схватил меня за плечи.

– Да все. Хакан, Кнут, ребята, несколько пришлых воинов. Другие жители. Много кто.

– Больше ни слова не говори. Понял? Может, и пройдет эта беда мимо нас. Может, и не дойдет эта весть до Скирре. Как же не вовремя приполз этот червь!

Меня не сильно напугала возможная месть со стороны человека по прозвищу Пивохлёб. Звучит не так внушительно, как Крушитель черепов или Кровавая секира. Интересно, а какое у меня будет прозвище? Главное, чтобы не назвали Каем Свиноколом. Все будут думать, что я только свиней и могу резать, а не о том, что я сразил первого врага этой штуковиной. Кажется, и впрямь лучше молчать, как я получил первую руну.