Ленни в мечтах уже видел будущие газетные заголовки: “Ежегодный чемпионат по бейсболу, или Игра всех звезд, Хьюман трижды отделал Мэнтла! Вот это аут так аут!”

Да пошел он на хер, этот Мэнтл, вместе с “Янки”!

И Мим пошла на хрен – за то, что не любит его, за то, что ни разу ему не дала.

“На хрен” для Ленни было куда более мягкое выражение, чем “на хер”: в нем ему мерещилась капелька нежности.

Ленни Ангруш и адвокат Ши еще покажут им всем. Ши и его партнер, Бранч Рики, героический интегратор бейсбола, пускай даже Робинсон оказался республиканцем, одним из тех негров-дурачков, которым нравился Айк. Если Рики будет на их стороне, а сенатор Кефовер прольет свет на монополистскую тактику владельцев команд, то они сколотят и лигу, и команду, и построят стадион на родной земле, в болотах Флашинга. И все это должно было случиться благодаря находкам Ленни Ангруша – благодаря маленькому питчеру из Куинс-колледжа с таким обманным броском, с каким не под силу было справиться Мэнтлу. Благодаря этому питчеру и названию команды, воплотившему дух рабочего класса. Во-первых, питчер, во-вторых, кличка команды, а в-третьих – песня, записанная на магнитной ленте.

А если самому Ленни Ангрушу не слишком нравилась эта песня, то кто он такой, чтобы судить?

Мелодия ирландца должна оказаться решающей. Мирьям, влюбившись в певца, предала Ленни. Но как там говорил Бранч Рики? Везение – это осадок умысла. Тематическая песня будущей команды была осадком желания Ленни. Как сказал бы Маркс, прибавочной стоимостью.

Когда Дора, или Долли, или Флосси (можно придумать ей хоть тысячу имен – зачем останавливаться на каком-то одном?) вернулась, Ленни вскочил со стула и крепко схватил ее голую руку, уронив на пол портфель (но не катушку с пленкой).

– Ну? Где Ши? Он готов?

– Отпустите руку, мне больно!

Он с удовлетворением уловил в ее речи канадский акцент; стоило применить силу – и он всплыл на поверхность кровоточащей песчинкой, прорвав защитный слой, полученный на уроках дикции.

– Я не могу ждать!

– Придется подождать. Хотя бы полчаса. У него сейчас клиент.

Заметив красное пятно, проступившее на руке у секретарши в том месте, куда впились его пальцы, Ленни решил убить двух зайцев сразу. На хер “Янки”, к черту Мим! Надо ловить момент, надо и самому развлечься для разнообразия. Ленни отказался от своего властно-пропагандистского тона. Когда нужно, он умел снизить тон на октаву и заговорить вкрадчиво, подольститься к собеседнику и умаслить его. Так он поступил и сейчас:

– Ладно, тогда забудем про Ши. Я хочу, чтобы вы это прослушали.

– Прослушала? Что?

Она что – слепая?

– Ну, есть же у вас тут катушечный магнитофон? Чтобы брать показания, прослушивать перехваченные сыщиками телефонные разговоры…

Секретарша скривилась.

– Какие еще сыщики? Вы, наверное, имеете в виду совсем других адвокатов, мистер Ангруш. Билл Ши – член правления Бруклинского демократического клуба. Вчера он обедал с Робертом Мозесом…

– С одним из самых выдающихся наших гангстеров – он ведь весь город, считай, в страхе держит. Послушайте, доверьтесь мне, достаньте магнитофон. Я посвящу вас во все тайны раньше, чем Ши.

– Мистер Ангруш, а в чем заключается ваша обычная работа? Когда вы не приходите сюда докучать нам?

– Докучать вам – это и есть моя обычная работа. Моя профессия называется очень удобным словом: провокатор. И я произношу его без малейшего стыда.

Глаза Донны (или Флоры) расширились – наверное, невольно. А потом сузились. В них так и читалась подозрительность. Отлично. Если его палец оставил розовый след на ее руке, то пусть его ораторское мастерство тоже оставит отпечаток на ее податливом сером веществе. Дорин (или Флорин) знала, что Ши отвечает на звонки Ленни. Что с того, что сейчас он выглядел невероятным человеком в ее глазах – он ведь и вправду был невероятен! Изумление вроде того, что сейчас он замечал в глазах секретарши, и служило обычно залогом редких побед Ленина Ангруша на любовном фронте. Действительно, девушка, как загипнотизированная, направилась к шкафчику, частично скрытому за деревянной обшивкой. Оттуда, с полки, находившейся на уровне глаз, она с легким усилием вытащила магнитофон, на секунду показав край чулок, поднимавшихся до середины ляжек, и белоснежную кожу над чулками. Спасибо новой моде на юбки до колен. Пускай только циники говорят, будто в человеческой жизни прогресса не видно.