И хотя Анжела сопротивлялась, извивалась и даже кусалась, силы были явно неравные – и дружки Кирилла, скрутив, втащили ее в спортзал, залитый полуденным солнцем. Анжела кричала, но никто, кажется, ее не слышал. Только мелькнули где-то за углом рыжие вихры – и столь же молниеносно пропали.

Бросив ее на пропахшие многолетней пылью маты, разгоряченные спортсмены окружили ее плотным кольцом.

– Учтите, я – несовершеннолетняя! – заявила Анжела. – Вам всем знаете какие сроки дадут?

Выступивший вперед Кирилл заявил:

– Да ладно, никто тут тебя насиловать не намеревается! Ты для нас стриптиз исполнишь!

– Что? – переспросила Анжела, а Кирилл, рванув бретельку ее сарафана, под которым обнажилась ее грудь, заявил:

– Ого, а наша мулатка везде шоколадка! Давай, спляши, у тебя же ритм в крови.

Ну да, конечно: раз у ее отца африканские корни, то она просто должна автоматически лихо отплясывать все танцы всех народов мира, вероятно даже, и Крайнего Севера.

– Может, все же гопака? – осведомилась Анжела, прикрывая грудь.

Кто-то из парней хмыкнул и произнес:

– Кирюх, ты это, того, полегче. Ну, напугали, и все тут. Не нужны нам тут неприятности…

Анжела энергичным кивком головы подтвердила:

– Ой как не нужны. А они будут, если немедленно не расступитесь и не отпустите меня.

Раскрасневшись, спортсмен Кирилл, явно желавший ей отомстить, заорал:

– Парни, мы же не трахать ее будем, это было бы, само собой, преступление. Она нам просто стриптиз устроит. Голой!

И, обведя всех притихших товарищей взором, произнес:

– Негритянский стриптиз!

Анжела решила, что кукиш на постном масле он получит, а не стриптиз.

– Учтите, это тоже статья Уголовного кодекса! – пригрозила она.

Кирилл рявкнул:

– У меня будущий тесть – прокурор города. Ничего никому не будет, парни, это я обещаю.

И, вцепившись в плечо Анжелы, сорвал вторую бретельку.

– Остальное сама снимешь. Ну, давай, исполняй для нас стриптиз, мулатка-шоколадка! Давай же!

Подзадоривая своих соучастников, Кирилл стал хлопать в ладоши:

– Ну, давай же, мулатка-шоколадка, сисей потряси, писю покажи!

Несколько субъектов присоединились к нему, скандируя этот идиотский лозунг подростков, в чьей крови кипели гормоны, а в мозгах – расистские стереотипы.

– Начинай черный стриптиз для белых парней! Мулатка-шоколадка, сисей потряси…

Анжела дала себе слово – пусть что хотят с ней делают, но устраивать стриптиз для этих разгоряченных молодчиков она не будет.

– Что тут происходит? – раздался громовой голос, и юные любители черного стриптиза вдруг бросились врассыпную.

На пороге спортзала стоял облаченный в свой вечный зеленый спортивный костюм физрук, а из-за его спины боязливо выглядывал рыжий очкарик из параллельного класса.

Так как молодые люди были заняты тем, чтобы, подобно болотной нечисти, застигнутой криком петуха в церкви, где гоголевский Хома отпевал грешную Панночку, кто как, в основном через черный ход и окна, вылезти наружу, а Кирилл, будто не желая переступать через меловой круг, замер с открытым ртом, ответ дала Анжела, скрестившая на груди руки.

– Сеанс черного стриптиза от мулатки-шоколадки для будущего зятя прокурора города и его похотливых приятелей. Можно вызвать милицию, я хочу подать заявление?

Мама ее ругала – за то, что подала-таки заявление и привлекла к своей персоне внимание милиции го- рода.

– Мамочка, не ругайся, прошу тебя! – Пятилетний Никитка прижался к матери, и та в самом деле замолчала.

Братец хитро посмотрел на сестрицу – он был маминым любимчиком и умел этим пользоваться.

Хоть отцы у них были разные, любила Анжела Никитку до безумия. Как, впрочем, и маму, которая хоть и могла повопить, но быстро брала себя в руки – да и ведь по делу устроила ей головомойку.