– Продаёшь, сестричка?

– Продаю. Недорого.

– За деньгами-то дело не станет, сестричка… – Он задумался. – Но чтобы посадить это, нужны женские руки. Я пока дома один. Рокия в больнице на лечении. Кого же попросить – вот проблема…

«Чистоплюй, боится руки в земле испачкать», – подумала Сандугач.

– Вам сколько нужно цветов?

– У нас это каждый год, традиция… Рокия будет переживать, если земля засохнет, – сокрушался между тем крепыш. – Мы, сестричка, в мае на могиле моей жены сажаем цветы. Вот уже пятый год.

Сандугач придирчиво осмотрела блестящие ботинки «чистоплюя», на которых не было ни пылинки. Наверно, сидит в какой-нибудь «фирме» и шуршит бумагами. Если бы лопатой работал, то не стал бы делать трагедии из посадки цветов.

– Хотите, я помогу?.. – И Сандугач взялась за самый большой ящик. Какая муха её укусила – она и сама не успела понять. Это всё опять та самая деревенская привычка: если кто упал – помоги подняться, плачет – утри ему слёзы…

Вот так она познакомилась с Бадри Саматовичем. Но знакомство это должно было стать заведомо коротким. Цветы на могилу посажены… Мужчина доволен: он исполнил свой долг перед какой-то Рокиёй. Впрочем, покойная – его собственная жена, так что долг у него прежде всего перед ней. За свою помощь Сандугач денег не взяла. По этому поводу они даже поспорили немного. Кладбище, по мнению Сандугач, было не тем местом, где можно зарабатывать. Но упрямый Бадри Саматович, желая её отыскать, на следующий день явился прямо в центр по озеленению.

– Как-то неудобно получается, сестричка. Я себя ощущаю каким-то эксплуататором. Мне хотелось бы как-то отблагодарить тебя за цветы. Давай вечером поужинаем в ресторане. Я, кстати, тоже деревенский, – сказал он. – Часов в шесть сможешь?

Сандугач, сражённая наповал словом «деревенский», от приглашения отказываться не стала. После ухода её гостя весь «центр» почему-то загудел, как пчелиный рой, а сотрудники начали бегать из комнаты в комнату. Главный инженер, проносясь с выпученными глазами по коридору, чуть не сбил Сандугач с ног. «Вагитов где-е-е?!» – заревел он. О боже, неужели, пока она разговаривала с Бадри Саматовичем, какой-то матёрый бандит по фамилии Вагитов ограбил «центр»?!

Дверь в её кабинет распахнулась. На пороге возник бледный инженер.

– Говорят, Вагитов у тебя, правда? – спросил он. – Как уж там тебя по отчеству?..

– Бакиевна я. Нет, нет, Вагитова я не видела. Я тут со своим знакомым, Бадри Саматовичем, общалась. А что он украл?

– Ох, Сандугач… как там тебя, Бакиевна, ну и шутница ты! – Лицо главного инженера расцвело. – Нас посетил такой большой человек… Что же ты нам не свистнула заранее, а? Мы бы стол хороший приготовили. Эх вы, женщины!..

Сандугач всё более недоумевала. Но ведь это был всего-навсего Бадри Саматович! Почему все так всполошились?

– Сандугач Бакиевна, пиши заявление. Переводим тебя на должность заведующей отделом, – хлопнул в ладоши главный инженер.

Сандугач удивилась и этой излившейся на неё щедрости. Такая внезапная перемена в поведении начальника, который до сих пор поручал ей самую чёрную и неблагодарную работу и не упускал случая унизить её при каждом удобном случае, было более чем удивительно. Однако тут её взгляд случайно упал на визитку, которую Бадри Саматович оставил на краешке её стола… О боже, боже! С кем она связалась?! Это же чиновник такого высокого ранга, что…

– Спасибо, но у меня и так неплохая должность, – сказала Сандугач, вконец отупев от растерянности. Впрочем, растерянность эта была лёгкая – как след первых заморозков на картофельной ботве. Снова выручила её деревенская сущность: поскольку Сандугач росла, не подчиняясь никому и не вытягиваясь в струнку перед чьим-то приказом, то ни в одной извилине её мозга не было вырезано грозного слова «чиновник». У них, конечно, был председатель колхоза – человек по должности своей более или менее близкий к чиновничьей среде. Но он был робким и тихим. Бедняга то и дело скулил перед женщинами: «…надо бы в амбаре зерно провеять…пора свёклу полоть…»