— Ты же Лисса? Я думала, вы не подружки с Ри.

Лисса — певица. Они с РиРо уже который год тесно конкурируют.

— С ней нет, я тут исключительно по приглашению Матвея. Это ее жених.

— Я знаю, — облизываю соленые губы. — А я… Я понятия теперь не имею, зачем я здесь. Алёна, кстати.

— Алёна? Ты все-таки приехала, да?

— Что?

— Каро постаралась? — Лисса рассматривает мое лицо теперь внимательней. — Пошли в мой номер, я думаю, мы сможем это исправить.

***

— Ростова всегда козой была. И если что не так, вечно прикрывается папашей-извращенцем, — Алиса морщит лоб.

— Почему извращенцем? — шмыгаю носом, все еще в ужасе рассматривая свое отражение.

Лисса пригласила меня в свой номер, он раз в пять больше моего.

— Этот старый мудак постоянно ко мне яйца подкатывает. Жирный урод.

— Он же старше, — хлопаю глазами.

— А когда это кого-то останавливало? Думает, что всех купить можно. Так бы и плюнула ему в рожу. Ой, — прикусывает губу, — ты Моту не говори только, ладно?

— Хорошо. А вы с Матвеем…

— Мы не любовники, — смеется, — скорее, друзья по несчастью, которым когда-то «свезло» познакомиться с Каро.

— У них же любовь… Вроде как.

— Вот именно, что вроде как. Ты в это лучше не лезь, хорошо? Так, давай посмотрим, как это можно исправить. — Касается пальцами моего подбородка. — Я сейчас позвоню своей девочке, она мне мейк делает, думаю, подскажет, как все это убрать.

— Спасибо.

— Обращайся. Платье есть?

— Да, в номере.

— Хотя я тебе что-нибудь одолжу. Пусть эта сучка своим ядом захлебнется.

— Мот мне говорил сидеть дома, но я не послушала, — откровенничаю. Понятия не имею, можно с Лиссой или нельзя, но и в себе держать больше не могу.

Нужно было его послушать. А я…

— Ты в него влюблена?

Алиса спрашивает без всяких подводок и намеков. Просто напрямую. Замираем и смотрим друг на друга.

— А ты? — интересуюсь вкрадчиво.

— Я? Нет, конечно, — смеется. Звонко и заразительно. — Говорю же, друзья по несчастью. Люблю я другого, наверное.

— Наверное — это как?

Лисса выдавливает на ватный диск какое-то масло и усаживается напротив меня.

— Ну… Он меня вроде как содержит. — Прижимает ватный диск к моему веку. — Пресса постоянно меня на эту тему полоскает.

— Да? Я не видела.

— Просто сплетни не читаешь. Ну слушай, вроде сошло.

Обе смотрим в зеркало, кожа и правда очистилась.

— Давай дальше сама. А я пока платье тебе найду. Нам, провинциальным девочкам, нужно держаться вместе, — подмигивает и уходит в другую комнату.

Оттираю весь этот кошмар с каким-то мазохистским настроем.

— Так, черное или белое? Я бы выбрала белое. Потроллим невесту.

— Лучше черное.

— Поняла. Так. Умывайся теперь, и потом тебя накрасим. Не бойся, в этот раз нормально. А волосы распущенными оставь. Хорошо будет.

Умываюсь теплой водой, вытираю лицо мягким полотенцем и придирчиво рассматриваю себя в зеркале.

Вроде отмыла.

— Просто чудо-масло какое-то, — улыбаюсь, заглядывая в комнату.

— А то. Садись. Я сама часто крашусь, рука набита.

Лисса колдует надо мной минут двадцать, а в конце с серьезным видом отряхивает пушистую кисточку о тыльную сторону своей ладони.

— Готово.

Смотрю на себя. Вроде я, а вроде кто-то другой. Красиво. Не ярко, не вычурно. Очень нежно.

— Спасибо.

Напяливаю платье и усмехаюсь.

— Чего?

— Ты уверена, что это не ночнушка? — касаюсь корсета из черного тюля, усыпанного стразами, на тонких бретелях.

— Нет, — Лисса смеется. — Тебе идет.

— Очень красиво. Оно дорогое?

— Им хватит.

— Им?

— Поверь, все это сборище будет оценивать все. Если ты трусы засветишь, их первая мысль будет не о том, какая у тебя задница шикарная, а сколько стринги стоят.