Больно это слышать, но я сильная, и я справлюсь. Отрываю свою ладонь от его груди, но Мот перехватывает запястье. Окольцовывает. Наши руки замирают в воздухе.

— Ты говорила правду?

Матвей наклоняется. Смотрит на мои губы, бегло в глаза и снова на губы.

— О чем?

— О том, что влюблена?

— Я безбожно врала.

— А почему дрожишь? — склоняется еще ближе.

— Я…

Придумать ответ не успеваю, и, честно говоря, хорошо, что так. В глубине квартиры хлопает дверь. Видимо, Вадик вернулся.

Шумаков резко разворачивает меня к себе спиной, берет пачку сигарет, прикуривает и отходит в сторону. Теперь мы на расстоянии. Он курит. А я просто нахожусь неподалеку. Никакого криминала.

— Бля, Мот, ты опять начал? — Вадик с недовольным лицом выходит к нам.

— Балуюсь, — Шумаков пожимает плечами, выпускает дым, а сам меня взглядом цепляет.

Балуется…

Это ведь не о сигаретах. Точно не о них…

***Кансэцу кису (間接キス) в Японии существует понятие «косвенный поцелуй». По сути, это минимально тесный физический контакт. Например, когда возлюбленные делят еду, напиток или сигарету, можно сказать, что это намекает на поцелуй.

7. Глава 7

Солнце ослепляет, а мои очки спокойненько так лежат дома на полке. На улице второй день жара просто адская, щурюсь и выбегаю из автобуса на остановке недалеко от летней веранды, где мы договорились с Кариной о встрече.

Утром я была уверена, что она не придет, поэтому и сама не собиралась. Но ближе к обеду девушка Мота снова позвонила мне с того же номера. Уточнила, в силе ли наша встреча, извинилась за то, что пропала, и обещала все объяснить лично.

Поэтому вот я здесь, в самом сердце города.

Занимаю столик у перил и прошу лимонад манго — маракуйя. Бегло осматриваюсь, незаметно покручивая головой по сторонам. РиРо поблизости не видно. Может быть, у нее изменились планы и она не придет?

Эта мысль греет и разочаровывает одновременно. Мне безумно страшна тема предстоящего разговора, особенно когда я не понимаю, о чем он будет, но поэтому же и до ужаса интересно, что же эта певичка хочет со мной обсудить.

Шумакова? Меня и Вадю? Насколько я поняла по рассказам брата, да и по реакциям Карины в машине Мота в ту ночь, ни я, ни Вадя особого восторга у нее не вызываем. Скорее наоборот…

— Ваш лимонад.

— Спасибо, — благодарю официанта. Улыбаюсь.

Именно в этот момент стул напротив занимает фигура в белой широкой рубашке. На глазах солнцезащитные очки, на голове кепка.

— Мне то же самое, — просит Ростова, не глядя на официанта.

Смотрю, как шевелятся ее губы, и понимаю, насколько я жалкая, потому что думаю в этот момент о том, как Шумаков их целует. Ее надутые силиконом, или чем им там колют губехи.

Самой от себя противно, ей-богу, но остановить этот поток яда в голове невероятно сложно.

— Привет, — здороваюсь первая.

РиРо кивает, а когда официант отходит, расплывается в улыбке.

— Привет. Прости, что я так… Конспирация. Не хочу, чтобы кто-то сфоткал. Для всех я вернулась в Москву. — Смотрит на свои смарт-часы. — У меня немного времени, машина вот-вот приедет. Папа уже выслал за нами водителя.

— Понимаю, — киваю как умная.

— Я тебя не сильно напрягла, надеюсь? — снова улыбается.

— Да нет. У меня был свободный час.

— Отлично. Ты прости, я просто… Просто в таком раздрае, Алёнка. Мы с Мотом сильно поцапались. Сама виновата, накосячила. Мой длинный язык когда-нибудь заведет меня в могилу, — разводит руками.

Снова киваю. Карина улыбается, но ее глаз я не вижу, они спрятаны под линзами с поляризацией. Почему-то кажется, что взгляд у нее холодный и острый, несмотря на вот это показательное радушие.