Лиля сбросила обувь и пальто, побежала с пакетом внутрь квартиры.
Таня освободила мальчика от куртки, поставила на ножки.
Пока раздевалась сама, Тема топтался рядышком, не отходил не на шаг.
Повесив одежду на вешалку, взяла мальчика за ручку, повела в комнату. Шел неуверенно, путался в больших для него шерстяных носках.
— Сейчас мой хороший, сейчас, в тепленькой водичке с тобой поплещемся.
На ходу вытирая руки, в комнату вошла Лиля.
— Тань, вода наливается, полотенце банное подготовила... Господи, Боже ты мой, снимай скорее эту грязную рвань с Темы.
Таня посадила ребенка в мягкое кресло, расстегнула пуговицы, сняла замызганную рубашечку...
Ахнула. С Лилей одновременно.
Внушительные гематомы на правой ручке — чуть ниже локтя, и еще одна — выше локтя.
На левом предплечье ребенка — круглое пятно. Воспаленное. Пятно от ожога. какая-то мразь, сигарету о детское тельце тушила...
Еще два похожих следа от ожогов, потрясенная Таня, обнаружила у Темы на спинке.
— Тань, мы не будем при ребенке реветь, правда не будем, чтобы Темка в нас не сомневался... Чтобы знал, что мы с тобой сильные. Никому, в обиду его не дадим, — сказала Лиля дрожащим голосом.
— Лиль. Нужно врачу показать... — сглотнув нервный ком, выдохнула Таня.
— Сейчас позвоню маме, попрошу, чтобы Вера Павловна, приятельница мамина, с утра к нам подъехала. Она педиатр, очень хороший педиатр. И человек замечательный... Тань. Как же так можно?
— Не знаю. И носит земля... Больше никто, никогда не посмеет. А морды соседям по коммуналке завтра же расцарапаю. В кровь расцарапаю. Без объяснения причин. Чтоб прочувствовали... Темочка, пойдем мой хороший купаться. Пойдем... Сынок.
Вырастет мой сыночек большим и сильным. Самым любимым. Счастливым. Красивым.
Как с гуся вода, так и с сыночка худоба...
***
Она намылила ладонь, не рискнула касаться ребенка даже мягкой губкой.
Осторожными, бережными движениями скользила ладонью по худенькому тельцу, не задевая воспаленные круглые пятна.
Господи Боже, если бы было можно забрать ту нестерпимую боль, что пришлось испытать малышу, не раздумывая бы забрала.
Уроды... Нелюди...
Повернула кран, набрала в ковш теплой воды.
— Из ковшика Тему польем, пока лучше так, из ковшика. Ух, какая водичка хорошая!
Водичка, водичка, умой сыночку личико!
Чтобы глазки блестели, чтобы щечки краснели,
Чтоб смеялся роток, чтоб кусался зубок.
Ласково приговаривала, а сердце щемило от жалости.
— Темочка, надо глазки закрыть, мой хороший. Шампунь у нас "Без слез", но всё равно — глазки закроем, ладно?
Тема послушно закрыл глазки...
Понимает. Все понимает! И ничего, что пока не говорит, главное — слышит и понимает!
— Молодец, какой же ты у меня молодец! Мой красивый, чистенький мальчик...
Он забудет. Забудет все плохое. Наверняка. Маленький он совсем, перекрошатся в пыль горькие детские воспоминания и рассеются, как все нежеланное.
— Как вы тут? — Лиля прошмыгнула в ванную, и быстро закрыла дверь.
— Почти готовы. Ноготочки осталось подстричь.
— Вот и хорошо. Я пижамку прогладила, ужин подогрела. Маме позвонила, попросила договориться с Верой Павловной, чтобы подъехала к нам. Нашла кассету с мультфильмом про Винни Пуха. Полнометражным, Диснеевским. Вот сколько дел переделала.
— Тем, тетя Лиля тоже молодец, правда?
Тема кивнул. Кивнул! Умница мальчик! Ничего— ничего, заговорит. Заговорит.
После купания, Тему накормили ужином. В этот раз ребенок не набрасывался на еду, но поел с аппетитом. Съел биточек из курицы, с рисом и томатной подливой, запеканки творожной кусочек, выпил стакан киселя из черной смородины.