Из электровоза они перебрались в первый вагон. Анж, похоже, подходил к своему делу очень ответственно: в каждом купе обнаруживались трупы, так же, как и машинисты похожие на высохшие мумии.

Стараясь не слишком коситься на мертвецов, Грубер вместе с Гансом вытаскивал с багажных полок чемоданы и быстро просматривал содержимое. Ничего нового для себя Грубер не открыл: в чемоданах обнаружились именно те вещи, которые он подсознательно ожидал увидеть: деньги, которые здесь в Стиксе не котировались; документы, которые были никому не нужны; и все те вещи, которые люди берут с собой в недолгое путешествие, вроде зубных щеток и пачек с одноразовыми салфетками.

– Что конкретно мы ищем? – после того как они дошли до конца вагона, спросил Грубер.

– Еду, – коротко ответил Ганс. – По идее, когда тот кластер перезагрузится, еды будет навалом, но когда это будет? А мы, в отличие от зараженных, твари нежные и привередливые, нас просто мясцо, которое бродит по улицам, не устроит. И может еще что интересное найдем.

В первом вагоне ничего интересного найти не удалось, и они перешли в тот, в котором ехал домой Алексей, еще не обретший прозвища, там, в прошлой жизни. Вот тут-то Грубер долго стоял с отпавшей челюстью и рассматривал открывшуюся картину. Все убитые пассажиры были мумифицированы, а вот погибшие от лап, или что у него заменяет лапы, скреббера, парни из команды Анжа выглядели так, словно ненадолго прилегли вздремнуть.

– А вот это совсем-совсем ненормально, – Грубер присел перед одним из них и перевернул тело с живота на спину.

Глаза парня были закрыты, лицо бледновато и только. Если бы не дыра в груди и отсутствие дыхания, Грубер ни за что не смог бы сразу навскидку сказать, что парень мертв. Не было даже трупного окоченения, да и трупные пятна не тронули кожу.

Чисто автоматически Грубер приложил пальцы к шее, чтобы уж наверняка убедиться. Пульса не было, и Грубер принялся проверять многочисленные карманы камуфляжной формы, надетой на парня. По тому, как резво Ганс начал шмонать тела именно этих ребят, стало понятно, что не только ради еды он так стремился попасть в этот поезд.

В одном из карманов, Грубер нашел небольшую фляжку. Отвинтив крышку, он принюхался: пахло спиртом и несвежими носками.

– Живчик, – опознал содержимое фляжки Грубер и, не колеблясь, сделал маленький глоток. Качество напитка было почти такое же, как у Ганса, может только спирта чуть побольше.

В другом кармане он обнаружил небольшой мешочек. Заглянув внутрь, Грубер обнаружил с десяток споранов. Одобрительно кивнув головой, он ссыпал к ним те, которые получил с убитого бегуна, и спрятал мешочек теперь уже в нагрудный карман своей куртки.

– А это ничего, что мы вроде бы своих обчищаем? – догадался спросить Грубер у Ганса, который уже успел обшмонать троих бойцов. Лично он никаких теплых чувств к своим несостоявшимся убийцам не испытывал, но вдруг вот так мародерствовать в Улье не принято, и они сейчас совершают какое-нибудь местное преступление.

– Ребята не обидятся, да и не нужно им уже все это, – Ганс распрямился и, поморщившись, начал разминать ногу. Видимо, полученное ранение еще доставляло ему некоторое неудобство. – Патроны бери, они дорого стоят, – посоветовал он менее опытному новичку. – Оружие тоже ценится, но мы его на себе далеко не упрем.

Груббер кивнул, давая понять, что все понял, и принялся ссыпать найденные патроны в сумку. Переходя к следующему телу, он уже знал, на что обращать внимание.

– Я вот только одного не пойму, зачем Анж меня просил эту странную субстанцию выковыривать, если у каждого его бойца был живчик? – очередную фляжку он сразу же спрятал в сумку вместе с патронами, и принялся обыскивать тело более тщательно.