От упокоенных мною двух муров на пороге остался только ворох перепачканной чёрным прахом одежды и оружие – два «калаша», пройти мимо которых, несмотря на призыв напарника не отягощаться лишним барахлом, я не смог.

Задержался и, нагнувшись, сперва набросил на шею ремни бесхозных автоматов, потом, до кучи, пробежался по складкам одежды и, нащупав, извлёк из потайных карманов два увесистых кожаных мешочка. Переложив кошели в удерживающую одеяло левую руку, снова подхватил автомат и, разогнувшись, вместо спины сгинувшего в неизвестном направлении Груза увидел вбегающего в распахнутую калитку двора лотерейщика.

Наработанные за время скитаний по кластерам Континента инстинкты сработали быстрее мысли. Ствол метнулся навстречу врагу, палец надавил на спуск, и оживший в руке автомат изрыгнул в сторону опасной твари короткую очередь.

Нас с лотерейщиком разделяли считанные метры. На такой убойной дистанции костяные наросты на коже твари не смогли остановить выпущенные практически в упор пули. Четыре точных попадания в одно место разворотили левую часть широкой груди в кровавое месиво, пробили сердце и заставили рухнуть тварь возле крыльца, всего в полуметре от меня.

А калитка уже трещала под напором толпы урчащих пожирателей биомассы. Десять бегунов одновременно штурмовали узкий проход, и, на моё счастье, каждый жаждал ворваться во двор первым, мешая конкурентам.

Нацеленный в толпу автомат снова загрохотал. Из-за короткой дистанции промахнуться было невозможно. Каждая пуля находила цель. Увы, боезапаса хватило ненадолго. После шестого выстрела зацокали холостые щелчки.

Я швырнул пустой автомат в ноги первому прорвавшемуся во двор заражённому. Тут же подхватил подвернувшийся под руку запасной, висящий на шее, и, не целясь, навскидку, пальнул одиночным в оскаленную пасть уже почти дотянувшегося до меня бегуна.

Умирающая тварь изловчилась в падении цапнуть вытянутыми когтями за край одеяла и вырвала его из руки вместе с трофейными кошелями. Всё это богатство улетело куда-то под ноги. Я снова оказался голым и, увы, лишённым возможности нагнуться и подобрать выбитые вещи, потому что из завала тел на входе во двор вырвались ещё два бегуна и наперегонки понеслись ко мне. Я успел лишь поудобнее перехватить освободившейся рукой рожок автомата и выдал каждому шустрику по пуле. Мёртвые бегуны свалились на крыльце, едва не сбив меня с ног.

Из завала выбрался очередной монстр. Судя по ширине плеч и зачаткам костяного гребня на башке – лотерейщик. И тут же рухнул на землю с напрочь отстреленной головой. Его смерть – это уже не моя заслуга, а вмешательство наконец-то проявившего себя во всей красе напарника.

Подлетевший на монструозного вида внедорожнике с торчащими во всех направлениях полуметровыми арматурными пиками и закреплённым на турели над люком крупнокалиберным станковым пулемётом, Груз снёс колючим бампером напирающую на калитку толпу и тут же бесшумным выстрелом в соседнее пассажирское окно обезглавил лотерейщика.

– Рихтовщик! Мля! Живо в тачку!

Ещё до его команды я уже бежал к открывающейся навстречу двери.

– Пригнись! – гаркнул напарник, снова вскидывая винтовку.

Я сложился вдвое, рыбкой ныряя на сиденье, а над плечом сухо щёлкнул бесшумный выстрел. Обернувшись, увидел ещё одного лотерейщика, намного крупнее двух предыдущих, без пяти минут топтуна, ворвавшегося во двор со стороны огорода и почти нагнавшего меня, но упокоенного точным выстрелом напарника буквально в двух шагах от машины.

– Дверь! – выводит из шока крик Груза. Сорвавшийся с места внедорожник сносит с ног сразу троих бегунов. Я на ходу захлопываю дверь и в открытое окно выпускаю из автомата длинную очередь по ещё двум набегающим со стороны огорода тварям. Мелкого бегуна первой же пулей валю с ног, а в матёрого лотерейщика всаживаю добрую треть рожка, но лишь сбиваю тварь с ног. Живучий лотерейщик продолжает ползти и вскоре теряется в поднятом колёсами пылевом облаке.