Дульный срез недвусмысленно был направлен в мою сторону.

Что мне оставалось? Отбросил травматический пистолет.

– На колени! – последовал следующий приказ, – Руки за голову!

Истерический смех Ани перешёл в не менее истерические рыдания.

Я подчинился, встал на колени и заложил руки за голову. Сейчас меня будут вязать и валять в чистой куртке по асфальту. А как иначе?

Скорей всего, патруль болтался где-то на соседней улице, потел из-за веса тяжёлой амуниции, матеря усиление, как вдруг, послышались хлопки пистолетных выстрелов. Что остаётся делать? Им по службе необходимо реагировать на такое. Вот они и отреагировали. Пришли. И что они увидели?

А увидели они похмельного и не очень трезвого меня с пистолетом, отстреливающегося от безоружных гражданских, и девочку в истерике. Что они могли подумать? Выглядит всё не в мою пользу.

Патруль неторопливо, настороженно приближался, страшный ствол крупнокалиберного КЗ-12 смотрел прямо на меня.

Нет, пистолеты-пулемёты под пистолетную девятку это тоже страшно, но не настолько, как творение сумрачного гения маэстро Злобина. Двенадцатимиллиметровая пуля из такого карабина может запросто оторвать конечность или разнести голову в неаппетитные брызги.

– Стоять! – зычно скомандовал усатый городовой, кому-то вне поля моего зрения, – Стой стрелять буду!

Один из жандармов так и остался контролировать меня, а городовой и второй жандарм выстрелили в два ствола одиночными. Чтобы не попасть под шальную пулю, я как мог съёжился.

– Стоять! – снова последовал приказ на невнятную возню за моей спиной, – Стой, стрелять буду!

Вновь рявкнули выстрелы.

Контролировавший меня жандарм облизал губы и скупым движением перевёл свой пистолет-пулемёт в режим автоматического огня. Стоять на коленях спиной к неизвестной опасности у меня за спиной было невыносимо. Инстинкты диктовали драться или бежать, но это было сейчас смерти подобно. Жандарм, который меня держит на мушке, по неочевидным признакам нервничает.

Я действовать не мог, чего не скажешь о заливающейся слезами моей спутнице. Та бросилась, размазывая слёзы, и спряталась за спинами патрульных. Патрульные выстрелили ещё несколько раз и, забыв обо мне, пошли посмотреть на результаты.

– Фу! – по молодому голосу из-за спины я понял, что заговорил жандарм, – Этот обгадился…

– Нет, – сурово ответил городовой, – Он уже бежал с полным бомбовым отсеком.

– Серьёзно?

– Я на клоуна похож? – одёрнул своего юного коллегу городовой, – Я вообще человек очень серьёзный.

– Извините, Василий Петрович, – по бодрому голосу было неслышно, что жандарму хоть немного жаль, – Виноват.

Городовой подошёл ко мне шагов на пять.

– Кто такой? – сурово спросил он.

– Илья Казанский, господин городовой, – ответил я, – Приехал на Петроградский проводить армейского друга, отбывавшего в расположение.

– Пистолет откуда? – резко он задал следующий вопрос.

– Взял из автомобиля…

– Вашего личного автомобиля? – перебил городовой.

– Никак нет, – неожиданно для себя ответил я чётко и по-армейски, – Уводил девчушку от вокзала и увидел, что водителю плохо, подошёл поинтересоваться всё ли в порядке. На нас напал водитель, который уже не был человеком.

– А кем был?

– Зомби, Василий Петрович, – мне стало скучно отвечать на очевидные вопросы, целью которых была моя проверка на адекватность, – Я действовал в целях самообороны.

Городовой принюхался.

– Пьян?

– Никак нет, – снова чётко ответил я, – Последствия после вчерашнего.

– Что было вчера?

– Провожали друга в расположение.

– Ясно, – Василий Петрович повесил КЗ-12 на плечо и подкрутил ус, – Вставай, Илья. Документы есть?