Я скинул с плеч рюкзак и вытащил из него глушитель.

– Только прикрути сначала вот это. Если всё ясно, кивни.

Аня снова кивнула.

– Хорошо. За меня не волнуйся. У меня есть мой Дар, меч из склепа серых и вот этот малыш, – моя лапа похлопала по бедру, на которой красовался револьвер РШ-12. – Когда я решу, что тебе можно в деревню, покажу вот такой жест руками. Увидев его, хватаешь мои рюкзак, винтовку и бежишь ко мне.

Я показал две руки скрещенных над головой.

– Запомнила? Всё… Я пошёл.

Деревенька оказалась небольшой, уютной и достаточно чистой. Несколько десятков домиков раскинулись вокруг прудика, рядом проходила двухполосная асфальтированная дорога. Утопающие в зелени домики стояли чистенькие и ухоженные. Изумрудные лужайки были аккуратно подстрижены. Кое-где я заметил открытые окна, словно этот кластер перенёсся из жаркого лета, что на Северо-Востоке случается довольно редко. Перенос произошел недавно, это я понял по не успевшей пожелтеть листве деревьев. И церковь тут имелась.

Богатая деревня. И это было нам на руку. Возможно, тут сыщется какой-нибудь транспорт, подошедший бы нам для того, чтобы продолжить путешествие уже по суше.

Ещё не помешало бы найти нормальный более или менее целый дом, чтобы остановиться в нём на ночь, а может, и на парочку дней – не помешает затаиться и убедиться в отсутствии погони. Я пустил лодку вниз по течению, чтобы её прибило к берегу ниже, но это такой себе способ запутать следы. Никто не поручится, что среди шакалов Бандероса не было никого с Даром ставить метки. Если же такой был, то имеет смысл отсидеться в удобном месте и встретить погоню полными сил.

Чтобы собрать на себя всё внимание заражённых, я шёл по пустынной улице, не скрываясь. Вблизи были заметны печальные следы внезапно нагрянувшего апокалипсиса. Вот опустевшая собачья будка с цепью, заканчивавшейся окровавленным ошейником. А тут распахнутые настежь ворота – видно, хозяева попытались убежать от внезапно наступившего ужаса, сев в машину и вдавив педаль газа в пол. Там кучки перьев и косточки, оставшиеся от домашней птицы.

Заражённых видно не было, но это не добавляло радости – споранов мало, а потребность в живуне никто не отменял. Кроме того, это могло служить сигналом к тому, что тут завёлся хуторянин. Это по какой-либо причине задержавшиеся на своём кластере заражённый. Хуторянами рейдеры таких тварей прозвали за то, что они имели склонность по необъяснимой причине на свой кластер возвращаться после перезагрузки, съедать всех, невзирая на родственные связи, а потом бродить неподалёку, чтобы возвращаться и повторять кровавый пир снова и снова.

Деревня тонула в тишине. Не кричали птицы, собаки не гавкали, скотины также слышно не было. Человеческие звуки мой обострённый слух также не фиксировал. Только завывающий ветер, редкое хлопанье ставен и калиток да воробьиное чириканье с вороньим карканьем. Этим птицам, да пожалуй, ещё тараканам с крысами перемещение в Улей нипочём. В их жизни из-за переноса не меняется ровным счётом ничего.

Большой кирпичный дом я заметил ещё когда спускался с холма. Ставни на окнах закрыты, участок огромный, ворота заперты. Гараж, несколько сараев. Высокий кирпичный забор и аккуратно подстриженная лужайка. Никого нет дома? Или же жильцы закрылись и решили обороняться. Если тут свежаки, то им надо бы помочь, если никого нет дома, то это отличный вариант переночевать.

Залезть на двух с половиной метровый забор и спрыгнуть на участок проблемой не было. Зато мне сразу стало ясно, что тут разыгралась кровавая драма. Родители закрылись в доме с детьми. Когда взрослые превратились в заражённых, дети попытались выскочить во двор. Увы… выскочить-то они выскочили, но до ворот так и не добрались. Взрослые их догнали и съели, об этом свидетельствовали розовые маленькие косточки да обрывки цветастой детской одежды, разбросанные по живописной клумбе с большими цветами. Но и после этого два чудовища не насытились и решили закусить собакой – об этом свидетельствовали два заражённых, испачканных в крови с головы до пят, ползающих вокруг будки и разрывавших трупик средних размеров дворняжки.