Только вспомнила подружку, как ее сразу вызвали, будто мысли подслушивали:

– Тина, бегом на депиляцию зоны бикини. Миа, тебя это тоже касается.

Не самая приятная процедура, так что Тине можно посочувствовать, она плохо переносит даже намек на боль. Одно хорошо, что и Миу туда же загнали. Ей чаще других приходится страдать, такая вот у нее физиологическая особенность, и это меня радует.

Нет, вру – не радует. Должно радовать, но почему-то особой радости нет. Настроение какое-то странное, я себя ощущаю почти погасшей свечой – ни огонька, ни жара. Существую, а не живу, даже думать ни о чем не хочется.

За окном прогрохотало как-то необычно. На пушечный выстрел не похоже, зато похоже на тот звук, с которого так резко начала меняться жизнь Цветника.

Опять где-то неподалеку упал снаряд? Даже если так, меня это не взволновало, нет ни сил, ни желания испытывать какие-либо эмоции по такому поводу.

Спать хочется, но при этом понимаю, что уснуть не удастся.

Дверь распахнулась, краем глаза увидев вошедшую, я скривилась. Не так уж много посторонних людей допускают в Цветник, и эта особа из самых нелюбимых.

Куратор Эсмеральда присматривает за приютами для мелких детей, за воспитательными домами для девочек-подростков, за училищами, за школами, за детскими профилактическими лагерями и женским отделением военной академии. За Цветником она тоже присматривает, такая вот большая начальница.

Не припомню ни одного случая, чтобы видела ее не в торжественной обстановке, а вот так, запросто, в той части здания, которая целиком отдана под прозаические нужды тех, кто занимается шлифовкой красоты и поддержанием ее в идеальной форме. Тут мы получали все – от массажа до стрижки, в этих помещениях категорически запрещено доставать фотоаппараты, телефоны и прочие снабженные камерами устройства, не говоря уже о том, чтобы производить фото- и видеосъемку.

Эсмеральда стояла на пороге, прижав телефон к уху, что являлось немыслимым нарушением правил, но ни Селедка, ни, тем более, Ворона не посмели сказать ни слова против. Наша директриса – первый человек в Цветнике, но за его пределами хватает тех, чей ранг несопоставимо выше. Куратор – одна из таких людей.

Убирая телефон, Эсмеральда вечно недовольным голосом произнесла:

– Добрый день, девочки. Флора, обе группы в сборе?

– Тина и Миа на депиляции, Скарлетт на массаже, Николь и Ребекка в солярии.

– Как там Миа?

– Выглядит достойно, но у нее свежее повреждение носовых хрящей и легкая травматическая отечность. Делаем все возможное, но не уверена, что получится это полностью убрать до показа.

– Хотя бы синяки надо спрятать, они наползли под оба глаза и сами по себе быстро не рассосутся.

– С этим уже справились, – ответила Ворона.

– Что с Элли?

– Как видите, она здорова, – с преувеличенной бодростью заявила директриса.

– Она выглядит какой-то вялой.

– Мы тоже делаем с этим все, что возможно.

– Что за красная пометка в ее зубной карте?

– Все тот же скол на левом верхнем клыке.

– Он до сих пор не зарос?!

– Повреждения эмали залечиваются очень долго, иногда и года не хватает. С того случая прошло всего лишь три с половиной месяца, этого оказалось недостаточно.

– Надо издать приказ, чтобы при таких травмах зубы удаляли. Они ведь отрастают заново гораздо быстрее, чем восстанавливается поврежденная эмаль.

– Могут возникнуть другие проблемы, хотя бы с тем же выравниванием.

– И, тем не менее, это сбережет время без новых проблем. Тем более с ее бешеной регенераций о проблемах можно вообще не думать. Выглядит она не очень. Ты уверена, что не свалится с дорожки?