– Э-э-э-э, бр-р-р, фу-у-у-у. – Он скривился, словно проглотил целый лимон.

– Заешь скорее! – Рэб протянул мальчишке ложку.

Евсей взял ее, зачерпнул с горкой и закинул в рот. Потом вторую ложку, третью, и так пока не доел все. Когда он отложил банку в сторону, на лице его застыло удивление.

– Я не болею, – произнес он неуверенно. – Совсем.

– Вот видишь, а ты не верил! Теперь надо хорошенько подкрепиться, только свалить отсюда, а то мы с тобой, как три тополя на Плющихе, у всех на виду.

Рэб отогнал машину во дворы и поставил ее носом в сторону дороги, чтобы иметь возможность сбежать по-быстрому. Пока они ели с Евсеем, нафильтровалось еще немного живца.

– По глотку – и все, а то с непривычки потравимся.

– Как скажешь, я уже тебе верю.

Рэб усмехнулся. Они выпили по глотку. Евсей пил живец гораздо смелее.

– Так что, как будем называть тебя в Улье? – спросил Рэб.

– В каком Улье?

– В таком. Мы теперь в другом мире, который называется промеж тех, кто в него попал, Ульем. Это не Земля, мы теперь в каком-то другом месте Вселенной. Здесь происходит непонятное: то ли эксперимент какой ставят на нас, то ли игра продвинутая, то ли ещё что-то такое, что нашими человеческими мозгами не понять.

– А мы-то как туда попали? Это же наш город?

– Кусок города, и скоро мы отсюда съедем, потому что сюда снова подгрузят свежих людишек.

Евсей молча жевал, пытаясь переварить еду и информацию.

– Мамка называла меня Бубка Гоп – за то, что любил прыгать откуда попало.

– Бубка? Почему бы и нет. Хороший спортсмен! Рад знакомству, Бубка! – Рэб протянул мальчишке ладонь.

Пятерня новоиспеченного обитателя Улья утонула в ладони Рэба.

– И я!

– Ну, теперь ты не просто человек, которого занесло сюда, а настоящий выживальщик, который каждую секунду помнит о том, что вокруг смертельная опасность.

– Угу, – согласился Бубка.

– Что «угу»? Давай к приборам, глазей по сторонам, обо всем подозрительном докладывай.

– А? Ага. Я понял. – Мальчишка подскочил и прильнул к приборам наблюдения. – Никого.

– Хорошо, что пока никого. Запомни: долго хорошо в Улье не может быть по определению. Обычно «хорошо» – это когда ты не видишь, откуда к тебе приближается «плохо». Так что «хорошо» – это момент счастливого неведения. – Рэба под влиянием алкоголя – основного ингредиента живца – потянуло на философствования.

– А куда мы поедем? – спросил Бубка, не переставая перескакивать от прибора к прибору.

– А без разницы. Куда дорога выведет. Улей большой, возможностей погибнуть хоть отбавляй. – Рэб осекся, опасаясь неосторожной иронией напугать юного товарища.

– Прикольно, – ответил совсем не испугавшийся мальчишка. – Да кто нам в танке страшен?

– Тю, тут такие кабыздохи иногда попадаются, что и на настоящем танке страшно, а у нас консервная банка по сравнению с ним. Чего там? – Рэб заметил, что Бубка замер у прибора наблюдения по правому сектору обзора.

Мальчишка обернулся. Лицо его было бледным, а глаза сделались по пятаку. Рэб сразу понял, в чем дело, и приложил палец к губам. Бубка еле заметно кивнул и присел на корточки. Рэб, перегнувшись через него, прильнул к окуляру. Посреди двора, между пятиэтажками, прямо на детской площадке, заросшей кленами, ходил кусач. Он явно примерялся к «бардаку», обдумывая способ нападения. То, что он услышал в нем людей, было очевидно, иначе пустая железка его бы не заинтересовала.

– Это «кусач», – шепотом произнес Рэб. – Помнишь, я говорил про него, что он может нам откусить резину с колеса?

Бубка кивнул. Похоже, он находился в прострации. Местные развитые мутанты и впрямь на первых порах вызывали у новичков схожие чувства. Природа словно знала, как перекроить тело человека, чтобы оно начало вызывать неконтролируемый ужас. Рэб сел на место мехвода.