- Совсем у Рыжей крыша поехала, -заключил Паломник. - Все-таки дар нимфы для психики даром не проходит. Мало того, что она изменила своей любимой «Black Dahlia»,- это название Паломник вызубрил на всю жизнь после того, как Лейла, в одно из первых своих посещений Нестабильного кластера, заставила обойти десяток магазинов косметики, прежде чем удалось найти помаду нужного оттенка, - так она и окончательно запуталась с гендерной идентификацией своего бывшего шефа. Но не может Альберт Николаевич быть одновременно и Сукой и Кобелем.

- Как только раздобуду жемчужину, - в очередной раз твердо решил для себя Паломник, - сразу же руки в ноги и вперед, в поисках Алтаря. И задание сектанта начну выполнять и от своей неуравновешенной подруги смогу избавиться.

Сама же Рыжая обнаружилась в соседней комнате, которую ее бывший босс использовал в качестве личных апартаментов, предназначенных для ночных дежурств. Сама комната неплохо копировала гостиничный номер уровня трех звезд и комплектовалась, в первую очередь, широкой кроватью, двумя прикроватными тумбочками, столом, парой кресел, плазмой на стене и роскошной платиновой блондинкой, совершенно голой. Блондинка, забившись в угол с ужасом наблюдала за процессом избиения Адольфа Николаевича Рыжей. Нимфа била ногами своего бывшего любовника, свернувшегося на полу калачиком в попытке защитить голову от ударов. При этом достаточно эмоционально высказывая свое негодование по поводе непристойного поведения шефа. Который, по утверждению Рыжей, буквально через неделю с момента расставания поменял ее, такую красивую, на крашенную швабру.

- Похоже я таки прав. И со временем в этом обновлении Великого Устюга что-то неправильное творится, - заключил Паломник, вслушиваясь в тираду Рыжей. - Вот и Лейла это заметила. Недаром же подруга утверждает, что прошла всего неделя, как с Альбертом рассталась. Это при том, что мы в Великом Лесу уже полтора месяца живем.

Мысль о том, что Рыжая в порыве ярости все несколько преувеличила, вернее существенно приуменьшила срок, прошедший с момента расставания с любовником, как-то не пришла ему в голову.

При этом Лейла перемежала свои, не то чтобы обоснованные, но вполне внятные обвинения, выкриками: «谁杀了园丁?». Очередная бессмысленная фраза из репертуара Паломника, заученная с целью использования в тесте Судьи Фараона, которая отчего-то запала нимфе в душу.

Похоже, инвалид застал кульминацию этого действа.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы в процесс избиения директора риэлтерской конторы не вмешалась голая блондинка.

Судя по всему, блондинку здорово задели слова о крашенной швабре. К тому же она неплохо знала Рыжую, возможно в бытность свою и вовсе числилась ее подругой. Потому как ударила по самому больному:

- И вовсе я не крашенная, так чуть-чуть волосы осветлила. И уж точно не швабра, в отличии от некоторых, которые лифчик парольном набивают. И не тебе, Алина, меня сукой обзывать. Лучше вспомни, что ты в универе творила. Забыла, за что тебя Рыжей Чумой обзывали? А вот я прекрасно помню. Недаром в одной комнате общежития пять лет вместе прожили.

И объясни мне, наконец, о каком садовнике идет речь? И почему Альберт должен знать, кто его убил?

Нечто подобное Паломник испытал совсем недавно. Утром. После того, как бариста Лейла поинтересовалась: «Сколько ложек сахара ему положить в кофе». А вот для Рыжей подобное было внове. Она мгновенно прекратила избиение своего бывшего любовника, тут же успокоилась и с любопытством уставившись на голую блондинку поинтересовалась: «Светка, ты что, на курсы китайского языка записалась? Или твой последний парень в Пекине живет и вы по интернету общаетесь?».