Вздохнув, Батя смирился с тем, что ему всё-таки придётся в одиночку, раненому и, похоже, без оружия тащиться тридцать километров до аэродрома по жаре, чтоб доложить о ситуации. При его подготовке задача не такая уж и сложная, но, во-первых, не надо забывать о тварях, которые могут вернуться в любую минуту или выловить его где-нибудь по пути. А во-вторых, с учётом ран к такому марш-броску следовало серьёзно подготовиться.

Отбор бойцов в «Адскую Сотню» был жёсткий. Но для счастливчиков, получивших в итоге подтверждение о приёме, сразу наступали суровые будни. Обучение, переобучение, муштра и строжайшая дисциплина – вот что ожидало их в первую очередь. Опытные бойцы, словно школяры, снова садились за парту. Тактика и стратегия ведения боя, взаимодействие друг с другом, психологическая и физическая подготовка – вот то немногое, что им максимально быстро и жёстко вдалбливали в головы в течение первого полугода службы в «Сотне». Затем следовал экзамен. И только после него новичков отправляли по подходящим им местам службы, где-то доукомплектовывая подразделения, потерявшие часть бойцов, а где-то формируя новые.

Дальнейшая служба тоже не была простой, чего только Батя не навидался на ней. Тут были и ужасы бесконечных войн по всему земному шару, и потери боевых товарищей, зачастую настолько жестокие и тяжёлые, что психика неподготовленного человека быстро дала бы течь, и задачи, которые все, кроме бойцов «Сотни», считали невыполнимыми. Так что нынешняя ситуация была для комвзвода почти что ординарной – если не брать в расчёт туман, после которого люди стали превращаться в зомби, и кошмарных тварей.

Кое-как отыскав несколько целых сухпайков и аптечку, Батя стал готовиться к марш-броску. Первым делом поел, чтоб набраться сил – аппетит был просто зверский. Потом сходил в другую хижину за водой и, притащив две пятилитровые баклажки и ободранное прямоугольное зеркало, приступил к обработке ран. Нос, хоть и хрустнул вчера, похоже, всё-таки не был сломан и даже не опух, так что о нём Батя тут же перестал беспокоиться. Грудина, как ни странно, тоже не болела, несмотря на то, что пуля вроде как всё ещё оставалась внутри.

А вот рана на боку, хоть и довольно слабо напоминала о себе, всё равно требовала немедленного вмешательства – мало ли какая грязь и зараза могли оказаться на когтях того монстра.

Размочив водой присохшую вместе с кровью футболку, командир, чертыхаясь и матерясь, стянул её с себя. Обтёрся, стирая с торса пыль и грязь. Вколол себе обезболивающее, подготовил антисептик и хирургическую иглу, установил зеркало так, чтоб хорошо видеть рану… и долго смотрел на собственное отражение, не веря глазам.

Там, где должно было быть входное отверстие от пули, красовалась плотная корочка, вокруг которой не было даже воспаления от инородного тела и кусочков ткани, наверняка оказавшихся в ране. Разодранный бок тоже сильно не соответствовал тому, как должен был выглядеть спустя сутки. Батя ведь вчера чуть копыта не отбросил от кровопотери, подозревал, что вообще до сегодняшнего дня не доживёт. Да и дожив, готовился увидеть вполне соответствующую вчерашнему самочувствию картину – оголённые рёбра, рваные мышцы и сосуды, всё ещё сочащиеся кровью…

Кровотечение благополучно прекратилось, края разорванной кожи уже успели прирасти к мясу. Мышцы ещё виднелись, но вот были они, вопреки ожиданиям, целые, а не разорванные, и тоже успели частично обрасти коростой.

Что за чертовщина, итить её за ногу? Так рана должна была выглядеть примерно через неделю активного лечения в госпитале, но уж точно не спустя всего сутки после её появления.