Бате разговор нравился всё меньше и меньше. Проблема присутствия двойника встала уже в полный рост, и это в первый же день его пребывания в крепости. Что будет дальше, у командира пока даже предположить не получалось. Но ничего хорошего, это точно.

Тем не менее, он всё-таки попытался объяснить позицию как руководства «Сотни» из его мира, так и свою собственную.

– Подчинение, Дед, строится на уважении, а не на страхе. А уважение – это когда бойцы знают, что командир всегда с ними и за них. Тогда и субординация появляется сама собой. Настоящая субординация, а не показушная. Когда каждый сам знает своё место. В твоей Сотне, может, и было иначе, но в моей – именно так.

– Может, вам психологию просто не преподавали? – не согласился с ним Дед. – Бать, человек такое животное, которое всегда будет пытаться занять место повыше. И удержать его от этого может только рука в ежовой рукавице. Если солдат при появлении командира сам не принимает стойку «смирно» – это плохой солдат. Такой и в бою будет не твои, а свои приказы выполнять. Или, ещё чего, захочет, чтоб его командир, как обычный рядовой, тоже на передовую лез и свою шкуру под пули подставлял.

Батя, мягко говоря, охренел от такой отповеди. И тут же почувствовал прилив гнева. Что значит – шкуру свою подставлял? Да командир обязан просто своим примером демонстрировать, как надо! Иначе это не командир группы, а какой-то штабной генерал, у которого поле боя – карта, а бойцы – бездушные оловянные солдатики на ней!

– Что, серьёзно? – гнев Бати, видимо, отразился на его лице, потому что Дед желчно усмехнулся. – Реально сам их поведёшь? Хотя чего я спрашиваю, если и так знаю? Это ж ты после амеровской соски в матюгальник вещал, да?

Батя, багровея, начал подниматься из-за стола.

– По твоему, быть командиром – это отправить группу на гарантированную смерть, а самому отсидеться в крепости?! Это – оскорблять отличного бойца только потому, что ты не можешь выбросить к чёртовой матери своё прошлое и принять, что в этом мире всё иначе?! Да какой ты сам тогда командир?!

– Ну точно дурак, – со вздохом резюмировал Дед.

И тут же слетел с табуретки на пол, получив прямой удар кулаком в подозрительно хрустнувший нос.

– Охренел?! – взвился он.

Батя, не спуская глаз с двойника, встал из-за стола и прошёл к двери. Открыл её и зычно гаркнул:

– Дежурного ко мне!

Дежурными в крепости все были по очереди, за исключением, разумеется, детей. Даже женщины эту тяготу жизни разделяли с мужчинами поровну. Так что выполнения своего приказа Бате долго ждать не пришлось – уже через пять минут перед ним навытяжку стоял Чёс. Вместо правой руки у него был обрубок, спрятанный под завязанным узлом рукавом, но самочувствие бойца вполне позволяло нести службу. Это там, в старом мире, он бы валялся в госпитале на обезболах и капельницах. А тут заживление ран любой сложности у людей шло намного быстрее и проще.

– Чёс, вызови мне Винта, Дока и Психа, – велел Батя и добавил:

– Срочно!

– Слушаюсь! – не стал задавать вопросов боец и бегом умчался выполнять приказ.

А Батя вернулся в хижину.

Дед уже снова сидел на табуретке и был занят самостоятельной вправкой носа.

– Можешь сколько угодно считать себя правым, но ты хреновый командир, – прогундосил он. – Что будет с твоими солдатами, если ты сдохнешь в бою? А с гражданскими? Не подумал?

Батя думал об этом примерно ежедневно. Сам себя корил за то, что не может осесть в штабе и не лезть в бой, потому что всё тут держалось исключительно на нём. В то же время он понимал, что пока ещё рано даже задумываться об этом. Только он, Батя, имеет уникальнейший опыт одиночного выживания в этом мире и видел такое, перед чем спасуют даже его замы Винт и Док. От скорости принятия решений зависит жизнь всего поселения, основанного новой Сотней, и, чтобы её обеспечить, Батя просто обязан быть на передовой и участвовать абсолютно во всём.