И ему бы заткнуться уже, чтобы ненароком не привлечь к нам внимание мамы, но нет же. Он все никак не мог смириться с моими словами. Словно за живое задели его, бедненького.

Как бы не так! Крайне непросто такого толстокожего задеть безобидной фразой. Уж мне ли не знать! У него же титановая броня вместо скелета, а под ребрами — ледяной айсберг вместо сердца.

— Начало ее мое, видите ли, не устраивает! — упирался "рогом" подобно барану, угрожающе приближаясь к моему лицу. — А конец-то чем плох? Конец у меня всяко выдающийся! Еще никто не жаловался!

Вспыхнув спичкой, я моментально увернулась от него и быстро перевела тему:

— А кто это маму подвозит, интересно?

Каким-то чудом мне удалось потушить фитиль так и не взорвавшейся бомбы. Напряжение между нами разительно спало. Уже не так искрило пространство. Заряженный воздух не густел и не потрескивал. Все, потому что Север обратил все свое внимание на дорогу, где по-прежнему стояла белая машина. Изучал ее с некой задумчивостью.

— А ты разве не знаешь? Это "Кадиллак" Бергера. Он с месяц приезжает сюда. Раза три наблюдал его у вас дома.

Сказать, что я удивилась — ничего не сказать.

— Хочешь сказать, моя мама встречается со своим работодателем? — испугалась, что глаза выскочат из орбит, потому зажмурилась.

— Нет. Я хочу сказать, что Бергер всего лишь трахает свою служанку, — цинично ухмыльнулся, давая понять, что в курсе маминой работы. — Не обольщайся, Зорина. У него таких как твоя мать пачки.

Появилось огромное желание съездить Северу чем-то тяжелым. Чтобы мало не показалось!

Но я лишь ощетинилась и фыркнула.

— Какой же ты все-таки мудак!

Убедившись, что мама вошла в дом, я поспешила на выход. По-английски.

— Эй, светлячок, — заставил замереть в проходе и стиснуть кулаки.

Да почему светлячок-то?

Приложила немалые усилия, чтобы не обернуться. Чтобы не увязнуть в малахитовом взгляде. Не наговорить глупостей....

— Дай знать, когда вернуть твою вещицу.

— И не подумаю!

4. Глава 4. Несколько иначе

— Ну и где ты пропадала, ма? Почему телефон у тебя отключен?

Мама вздрогнула, испуганно приложив ладонь к своему сердцу. Побелела как чистое полотно и медленно обернулась.

— Дочка, ты... ты что, уже вернулась? — пробормотала взволнованно.

Я не смогла толком ничего сформулировать, поскольку была занята сканированием ее внешнего вида.

Несмотря на частое общение по видеосвязи, я не узнавала ту эффектную женщину, что стояла напротив.

Она выглядела... иначе.

Дух захватывало от ее насыщенно серых глаз, искрящихся живым блеском и юношеским плутовством. От заметно посвежевшего лица без единого намека на усталость и болезненную серость. От волос, прежде походящих на блеклую солому. Они больше не желтили и не умоляли остричь их под корень. Ныне платиновые локоны были лишь слегка растрепаны, а губы — неестественно припухшими. Как после поцелуев.

Выходит, Север был прав...

Так, стоп! Это еще ничего не значит! Мама у меня женщина красивая. Молодая. С отличной фигурой и непревзойденным характером, который в зависимости от ситуации может быть как жестким подобно наждачной бумаге, так и мягким словно шелк. Но все же в первую очередь она — порядочная и уважающая себя женщина.

Выбросив слова Севера из головы, я сорвалась с места и бросилась ей на шею.

— Мамуль! — обняла ее, что кости у обеих затрещали.

Находясь в шоке, она устроила меня в нежных объятиях, неустанно гладила по выгоревшим на солнце волосам. А я растворялась, вдыхая в себя родной аромат, по капле наполняясь таким необходимым спокойствием.

— Ты почему, засранка такая, не предупредила, что приедешь раньше времени? — наехала на меня, но по-доброму, по-матерински.