– Нет, я не слишком увлекаюсь алкоголем, – ответила я, едва переборов досаду, – Как и ты не слишком увлекаешься зарабатыванием денег.

Ну вот, меня понесло. Надо было молча кивнуть, согласиться с мужем, а не поднимать в сотый раз тему его неудач в работе. Кирилл, разумеется, обиженно пожал плечами, взял тарелку со стола и ушел к себе в комнату, в которую демонстративно закрыл дверь.

Я была расстроена, подавлена и даже зла на своего мужа. Что ему мешало спать со мной так, чтобы я испытывала оргазм от его члена, а не от того, что после секса с ним уединяюсь в ванной, взяв в руки фаллоимитатор. Мне еще и прятать приходилось его, потому что, если бы Кирилл обнаружил мои секс-игрушки, меня бы точно ждал скандал и глубочайшая обида моего мужа.

Я откупорила вино, налила себе в бокал красную жидкость, почти сразу же залпом выпила ее и вытерла рот бумажной салфеткой. Возникло желание напиться так, чтобы уснуть до самого утра, а не размышлять о муже и приезде его отца.

Ложась в постель и тыкая пальцем по пульту от телевизора, я все еще пыталась понять, когда же я буду окончательно готова к тому, чтобы порвать с мужем. Я только-только собралась это сделать, как вдруг выяснилось, что к нам едет ярый сторонник сохранения этого никчемного брака. Нас с Кириллом вообще ничего особенного не связывало: разве что ипотека и общая фамилия. Но я слышала о том, что вопрос раздела имущества довольно просто решается, а общую фамилию необязательно возвращать обратно и тратить кучу времени на переоформление документов.

За стеной я слышала, как Кирилл включил музыку, видимо, пытаясь поймать свою фотографическую музу, а меня только раздражало его стремление проявить независимость от меня. Он был зависим от меня на все сто процентов, сомнений в этом у меня не было никаких, и потому еще больше меня злила мысль о том, что я была и оставалась для своего мужа не только женой, но и своего рода мамой. Эта роль матери в браке выматывала меня, а отсутствие оргазма делало наш брак каким-то подобием театральной постановки, в которой я просто играла роль, а не являлась настоящей женой для своего мужа.

Когда бутылка с вином опустела, я легла под одеяло и завернулась в него как в кокон. Так я чувствовала себя спокойней, безопасней, и мне меньше хотелось плакать. С чего вообще в моей голове взялись мысли о слезах? Что я оплакивала? Свой неудачный брак, отсутствие любви или рухнувшие надежды? Я не любила своего мужа, а он, похоже, не любил меня. Что могло стать причиной для продолжения наших отношений? У нас с Кириллом даже детей не было, потому что мы никогда и не старались ими обзавестись. У нас была работа, долг за квартиру перед банком, вечная нехватка денег, да и взаимопонимания. Да, мы спали вместе, но в последние два года все чаще ложились в разные постели. Оргазма не было, общих тем для разговоров тоже. Похоже, наш брак себя изжил, и надо было срочно предпринимать меры для того, чтобы его закончить.

Предстоящая неделя казалась мне сущим наказанием. Не было ни одной минуты, чтобы я не думала о приезде отца моего мужа, эта мысль не давала мне покоя, словно комар, жужжащий под ухом и мешавший здоровому сну. Бутылки вина опустошались мной на ежедневной основе, с Кириллом мы обменялись разве что одной-двумя репликами.

– Что ты такая кислая? – спросила меня моя коллега и подружка Ритка, которая работала секретарем у нашего великого и могучего босса. – В последние дни выглядишь так, как будто по тебе ночами трактор ездит.