— В логике вам не откажешь.

— И в честности тоже. Мне из тебя клешнями надо все вытаскивать?

— Из меня вообще не надо ничего вытаскивать. Пусть все останется там, где лежит.

— Я предпочитаю знать все о своей женщине, — трындец! Остановите землю, я сойду. — Мне нужны еще важные детали. Из того, что я не знаю. Двадцать четыре, умница, красавица, врач, водишь машину. Ешь по-человечески, я видел, все сметала на столе. В этом мы похожи. Ты, кстати, детей любишь? А хотя, можешь не отвечать, вижу, что любишь, а скажешь нет. Чем любишь заниматься на досуге?

— Есть и смотреть сериалы, — да чего уж там, ляпай, Лена, как есть. — А что мы все обо мне, да обо мне. Кем вы вообще работаете, может быть, мне не понравится ваша профессия.

— Ну, я не мент и не венеролог. Все остальные профессии должны нравиться. А вообще у меня свой бизнес. Этого будет достаточно, я считаю, что женщина не должна интересоваться работой мужчины. А денег нам хватит, уверяю тебя. Если хочешь, отгрохаем дом побольше этого.

— Не хочу.

— Знаешь в чем плюсы пирушек, где хозяину за пятьдесят? — приподнимая руку вверх, делает загадочное лицо Вадим.

— На них есть врачи в случае необходимости реанимации?

— Ну что за мысли? Тут всегда есть ретро-музыка. Слышишь? Пошли танцевать под «Белые розы».

— Я предпочитаю стоять под любого цвета розы.

— Не умеешь танцевать? Так я тоже. Тут же главное, что в танце можно контактировать.

— А вот это вы зря. Я плотно поела.

— И что? Я тоже здесь поел все, что глазу приглянулось, не просто же так приперся хрен знает куда. Пойдем, чего стоять, — выхватывает из моих рук бокал, ставит на ближайший столик вместе со своим, и впервые берет меня за ладонь.

Через несколько секунд мы оказываемся на площадке, где полным ходом начинается, по всей видимости, веселье. Только в действительности никто не танцует. Ну как оказалось, кроме одного человека. Вадим отпускает мою руку, отходит на несколько шагов и… начинает действительно танцевать под «Белые розы». Ну как танцевать — дергать конечностями. Мать моя женщина, только не вырисовывай кулаками круги… Только не вырисовывай. О, Боже…

— Давай ко мне, Лена…

Вадим продолжает интенсивно мотать руками, а я стою как вкопанная и лишь устремленные взгляды в нашу сторону, дают мне немного прийти в себя. Это самый что ни на есть позор! Да я так даже не танцую, когда одна дома. Ну или танцую, но, блин, ведь одна!

— Ленка, давай ко мне, хватит стоять и ноги морозить. Видишь, холодает на глазах, а ты с голыми пальцами на ногах. Ампутируют еще пальчики не дай Бог.

— Тогда замуж не возьмете?

— Еще как возьму, щиколотка и голень-то останется. Да иди же ты сюда, — мгновение и он хватает мою руку своей теплой лапой и дергает на себя. — Танцуй! — сказал, как отрезал, я аж вздрогнула. — Не умеешь танцевать, повторяй за мной. Давай двигай ручками и ножками.

И ведь двигаю, позорище такое! А я еще смеялась над тетками, танцующими на концертах, посвященных музыке восьмидесятых, исправно транслируемых на экране телевизора.

— Лена, со всей возрождающейся к тебе любовью, могу сказать, что танцуешь ты просто ужасно. Чего ступнями дергаешь, как будто вступила в дерьмо и пытаешься стряхнуть его с подошвы?

— На себя посмотри! У тебя что, в руках венчик, и ты ими яйца взбалтываешь?!

— Точно! На завтрак будет омлет. Ты с чем предпочитаешь? Ветчина, сыр, помидоры? Может, грибы? — как ни в чем не бывало продолжает наяривать руками Вадим, при этом активно подключив ноги.

— Грибов вы, судя по всему, и так наелись. Причем среди них явно были галлюциногенные.