В коробке еще лежали сосульки, космонавт, крошечные домики, разноцветные шары и даже стеклянные бусы. Теперь подобное только в музее можно увидеть. Да и сама елка хоть и искусственная, а совсем не такая, какие сейчас продаются в магазинах. Иголки жесткие, пластмассовые.

– Столько лет елку не вынимали, все сосновыми ветками обходились, – сказала Тамара Ивановна, прилаживая белую простыню на табурет. Елка была небольшая, поэтому, чтобы придать ей высоту, поставили на табурет, который теперь следовало задрапировать.

– Это типа снег? – поинтересовался Пашка, вешая на ветку огурец.

– Это типа сугроб, – в тон ему ответила Тамара Ивановна.

Борис Ильич, сидевший рядом и занятый распутыванием гирлянды с фонариками, хмыкнул.

В доме чувствовалось предпраздничное настроение, и, казалось, ничто, никакая непредвиденная ситуация или неприятность, не могло испортить ожидание праздника.

Утром забегал Себастьян Петрович, взволнованный и оживленный. Оказалось, Марго ему написала об операции и попросила привезти необходимые вещи, от зубной щетки до тапочек. У нее же в больнице совсем ничего нет.

– Марго сказала, вы мне поможете, – с надеждой посмотрел на Катю учитель истории. – Рыться в женских вещах – это как-то… неприлично.

– Конечно, неприлично, – согласилась Катя и позвала на помощь Пашу, который точно знал, что где у них в квартире находится.

Вообще, жить с мальчиком оказалось не так уж и сложно. Он спал в гостиной на диване, рядом были его игрушки. Вчера по всей квартире устанавливали в вазы пушистые сосновые ветки, а потом украшали их игрушками, которые вместе покупали в хозяйственном магазине. Одним словом, очень серьезно готовились к празднику. Ждали звонка от Марго, сами не звонили, боялись потревожить не вовремя. После обеда Марго позвонила, сказала, что ее перевели в обычную палату, но под праздник больных оказалось немного, так что в палате она одна, «никто рядом не храпит и не сморкается».

Потом Катя из комнаты вышла, дав поговорить матери и сыну без свидетелей, тем более пора было заняться приготовлением ужина.

А сегодня утром пожаловал Себастьян. Он топтался в дверях квартиры Марго до тех пор, пока его не усадили в большой комнате на диван.

Катя пыталась в гардеробе найти халат, смену белья, полотенца, а Пашка собирал зубную щетку, пасту и искал тапочки. Он вообще был очень смышленым и организованным ребенком. Наверное, сказывалось то, что рос без отца и в некоторых случаях уже сейчас чувствовал себя мужчиной. Катя не раз видела, как он забирал у Марго сумки с продуктами, собирал яблоки под яблонями за домом.

– Мы их засушим, – объяснял он Кате, – а зимой компот будем варить или так, вместо семечек есть. Вы любите сушеные яблоки?

Катя с ответом затруднилась. Она никогда не ела сушеных яблок.

– Я вас угощу, – пообещал Пашка.

У них как-то с самого начала, лишь только Катя поселилась в этом доме, сложились дружеские отношения.

– Ты нашла к нему подход, – говорила Марго. – Паша не со всеми так общается.

И вот теперь, работая слаженной командой, они набрали целую сумку вещей и уже собрались было проводить Себастьяна Петровича в больницу, как тот вспомнил:

– Еще блокнот и ручку! Марго настоятельно просила. Такой большой блокнот. Она сказала, что он лежит на тумбочке у кровати.

Катя кивнула и пошла в спальню. Она быстро нашла и блокнот, и ручку, а еще взяла с полочки перед зеркалом маленький флакон духов и незаметно положила его в сумку с вещами. Все-таки намечается свидание, пусть и в больничной палате.

Когда они втроем вышли из квартиры, в подъезд заходил Борис Ильич с полным пакетом продуктов, из которого выглядывали бананы.