Четвёртым уроком в расписании стояла физкультура, и престарелый физрук Александр Борисович потащил нас в местный сквер на пробежку. Вот так вот с ходу.

— Боже мой, — почти взвыла Лапина, «обрадованная» перспективой бежать километр, — нас вообще никто не собирается жалеть, да?

Вопрос так и остался без ответа, а мы побежали, пыхтя, ругаясь и страдая. Один лишь новичок продолжал идти вдоль тропинки прогулочным шагом.

— Слабак, — фыркнул Елисеев.

— У него спецгруппа, — вмешалась вездесущая Настя Емельянова.

— Точно слабак, — не сдавался Ванька.

Сквер был изучен нами вдоль и поперёк, поэтому стоило дорожке чуть завернуть вбок, как мы привычно нырнули за большие кусты — высиживать положенное время. 

В боку кололо, а сбившееся дыхание никак не желало приходить в норму.

— Так что ты там говорила про Чернова? — заскучал кто-то из мальчишек, обращаясь к Насте. — Какая спецгруппа?

— Да Марго что-то такое объясняла Борисычу сегодня на перемене, — отмахнулась ото всех Емельянова. — Мол, у него освобождение или что-то такое.

— Интересно почему? Сонька, ты у него ничего такого не заметила?

— Пф-ф-ф, — фыркнула я, можно подумать, что факт сидения с Черновым, обязывал меня быть в курсе всего. — Что я, по вашему, такого должна была заметить? Руки-ноги у него на месте, а дальше извините, рентгеновским зрением не обладаю. 

— А давайте у него сами спросим, — оживилась Танька, и прежде, чем кто-нибудь успел что-то сообразить, она выскочила из кустов, чтобы уже через минуту вернуться с Ромой, таща его за руку. Тот не сопротивлялся, но вид при этом имел такой, словно у него сейчас глаз задёргается от такого беспардонного обращения. — Мы решили, что пришло время познакомиться, — торжественно объявила Лапина, игнорируя тот факт, что желание было сугубо односторонним. — Я — Таня, — затараторила она, — Настя, Ксюха, Ванька, Тёмыч… — по-простому тыкала она в каждого пальцем, пользуясь тем, что мы так удачно расположились полукругом. — Ну а с Софой ты уже знаком.

Софа в моём лице внутреннее вздрогнула. Ненавижу этот вариант своего имени. Особенно после того, как весь третий класс проходила с прозвищем «Диван». Спасибо английскому языку и теме «Мебель».

Рома слушал внимательно, но без особых эмоций. По нему вообще сложно было что-либо понять. Когда с именами было покончено, повисла неловкая пауза, подразумевающая хоть какую-то реакцию со стороны Чернова, но он продолжал невозмутимо стоять перед нами. При этом ощущение было такое, что это не его к нам привели, а наоборот.

Первым тишину нарушил Тёмыч, он же Артём Краснов.

— Ты откуда к нам?

— Из Москвы.

— У-у-у-у-у, — потянули мы нестройным хором, то ли восхищённо, то ли завистливо. Москва для большинства из нас была чем-то заоблачно-нереальным.

— Как же вас угораздило променять Москву на… вот это? — Краснов кивнул в сторону кустов, за которыми мы прятались. 

Рома пошевелил губами и слегка сдвинул брови. Я ожидала, что он сейчас скажет гадость, что-нибудь этакое, после чего наши парни обязательно выйдут из себя… Но Рома неожиданно просто пожал плечами:

— Обстоятельства.

— А ты разговорчивый, — вставила свои пять копеек Лапина.

— Я вообще само совершенство, — вроде как пошутил Рома, и все засмеялись, после чего атмосфера вокруг заметно потеплела.

Одна я продолжала стоять в стороне и глупо хмуриться. 

Совершенство. 

Вопросы на Чернова посыпались как из рога изобилия, народ интересовался буквально всем. Как ни странно, но он отвечал на все, при этом умудряясь не сказать о себе ничего конкретного.

— Почему ты не занимаешься на физре?