КАТЯ. Не беспокойтесь, больше не будет приходить. Если он прохиндей, так и я буду веселиться.

ТАМАРА (Славе). Проси прощения.

СЛАВА. С какой стати?

ИЛЬИН. Перед девушками извиняться не стыдно, им всегда хуже, чем нам.

ТАМАРА. Хорошо, что ты так думаешь. Хотя это и неправда. Вот мне сейчас лучше, чем вам. Я зарницу в небе видела. Это к счастью.

СЛАВА. Зимой зарниц не бывает.

ТАМАРА. А если я видела? Если я своими глазами видела, тогда что?

ИЛЬИН. Тогда бывает.

ТАМАРА. Понял?

СЛАВА. Чего уж не понять.

ТАМАРА. Вот, учись. Пошли, есть хочется жутко.

ИЛЬИН. Я догоню, мне позвонить надо.

ТАМАРА. Только быстрей, ждать не будем.

Тамара и Слава уходят.

ИЛЬИН (подсел к городскому автомату). Справочная? Телефон «Гастронома», угол Литейного и Пестеля. Да. Спасибо. (Набрал номер.) Зою из бакалеи можно попросить?.. Зоя? Приветствую, Саша. Я обещал к вам зайти. Простите, не могу… Нет, и завтра не смогу. И потом.

Свет гаснет.

Комната Тамары. На этот раз она празднично убрана. Светлая скатерть, цветы. Слава, хмурый, за письменным столом тонет в учебниках и конспектах. Тамара, в нарядном платье, бочком сидит на своем подоконнике, возбужденно смотрит на Ильина. Ильин стоит посреди комнаты.

ИЛЬИН (делая пассы). Оклахома, синерама, пневмоторакс, квадарама! (Вынимает у Славы из-за воротника апельсин, преподносит Тамаре.)

Тамара очень довольна, ест.

Але-оп!.. (Вытягивает у Славы из уха прозрачную косынку, накидывает на Тамару.)

СЛАВА. Ну вас к Аллаху, сколько можно. Мне заниматься надо. (Вынул у себя из кармана флакон духов, плитку шоколада.)

ИЛЬИН (раскатывая рукава). Пижон.

ТАМАРА. Александр Петрович уезжает, надо веселиться.

СЛАВА. Без меня. (Собрал со стола книги, ушел в соседнюю комнату.)

Сразу стало тихо и пусто. Долгая пауза. Ильин, сунув руки в карман, покружил по комнате, подошел к Тамаре.

ИЛЬИН. У тебя руки красивые.

ТАМАРА. Руки у всех баб красивые.

ИЛЬИН. Помнишь парадное?

ТАМАРА. А то нет?

ИЛЬИН. Немало мы там отдежурили.

ТАМАРА. Как ненормальные. А помнишь, как ты в первый раз меня поцеловал? Прямо на лестнице. У-у!.. Я и сумочку со страху выронила.

Ильин шагнул к ней. Она встала, прислонилась к стенке, опустив веки. Поцелуй. Книжка из-под ее руки упала на пол.

А почему все в парадном целуются? Как приговоренные. Ну почему, скажи?

ИЛЬИН. Не знаю.

ТАМАРА. Потому что там тепло.

Поцелуй. Стук в дверь из соседней комнаты.

Что ты стучишь?

Слава вошел, взял что-то с письменного стола и, не подымая глаз, удалился.

ИЛЬИН. У тебя глаза красивые.

ТАМАРА. Просто большие глаза, большой величины.

ИЛЬИН. И цвет лица хороший.

ТАМАРА. Что ты! Вот раньше у меня был цвет лица, это правда. Сегодня вхожу в трамвай, слышу: «Садитесь, мамаша». Оглянулась – ко мне обращаются.

ИЛЬИН. Да, время летит. И чем дальше, тем быстрей. (Обхватил голову руками.) Жизнь моя, иль ты приснилась мне! Все-таки молодость – окаянная штука. Обещает и обманывает. А мы все верим.

ТАМАРА. А меня нисколько не обманула. Я всегда знала, что буду счастливая. И вот – счастливая!

ИЛЬИН. Ничего, меня с земного шара не спихнешь, он большой.

ТАМАРА. Я знала, я всегда знала, что ты многого добьешься. Главный инженер. Это же руководитель производства. У меня участок – восемьдесят клейщиц. А тут комбинат. Целый город! Тебя рабочие любят?

ИЛЬИН. Не знаю, не спрашивал.

ТАМАРА. Чтобы все любили – этого не бывает. Но в основном, конечно, любят. В этом я уверена.

ИЛЬИН (решился). Тома, я должен сказать тебе одну вещь. Но это между нами.

ТАМАРА. Между нами. Только между нами. Между тобой и мной.