— Отсюда не сбежать, грата. Прости, я не смогу тебе помочь.

Я закрыла окно и посмотрела в серьезные глаза Акелы. То, что он был готов хотя бы предположить помощь мне — очень приятно. Я улыбнулась, радуясь, что, может, будет и тут мне защита. По коже пробежались мурашки. Кажется, только сейчас смогла понять, что меня хотели убить. Убить. Неужели такое бывает не только в фильмах? Да и кому я нужна? Мертвая или живая. Чтобы вот так тратить свое время и, наверно, какие-то магические прибамбасы, дабы уничтожить одну непримечательную блондинку?

Успокоить себя получилось удивительно легко. Все происходящее продолжало казаться каким-то глупым сном или очень интересной книгой, в которую я настолько погрузилась, что стала ощущать себя героиней. Так и воспринимала тот взрыв как будто со стороны. Это не с ней, а с какой-то ученицей «Хогвартс и Ко дебилов».

Вырвал из раздумий громкий голос преподавателя. Я удивленно на него посмотрела. Буквально пять минут назад его голос не был таким громким. А сейчас я как будто слушала его через наушники, настолько снижалась громкость остальных шумов. Потрясла головой. Не помогло.

— Ай, болит.

7. Глава 7. Путь к жизни лежит через желудок

— Ай, болит.

Осмотрела пышущего здоровьем и остаточным гневом учителя. Тяжело было поверить, что ему больно.

— Туточки. — Я обернулась на голос и увидела опускающего руку старичка. Того самого, что любит пришивать.

— Акела?

— Тут, — подал голос сидящий рядом качок.

Матерь Божья, у них действительно такие имена? Неужели это школа для детей тех папаш, что слишком много пили после рождения ребенка? Бывает же, что собираются однофамильцы, а тут дети шутников.

— Али-Баба?

Голоса отвечающих были тише профессорского, но «Али баба, али нет» было расслышано четко. А последующий за этим удар в чью-то шутниковую рожу еще и увиден. Тут что, насилие — это нормально?

— Мамочки, — это уже сказала я.

— Таких тут нет, — вякнул все тот же говорливый, хоть уже и с подбитым носом. В классе зазвучали смешки. Я что, вернулась в школу?

— Алиса?

— Тут.

— Эт до первой партии аромамасел. — К разбитому носу у шутника добавились кроличьи уши. Но в этот раз громко смеялись все, включая профессора. Какая-то местная шутка?

— Аладдин, — ответил мужчина с темной кожей. Одет так же, как все — в серый костюм. Никаких шаровар, от киргиза не сразу бы отличила.

— Баба Яга?

— Тут… — Старушка даже не подняла взгляда, что-то строча в тетради.

— Зубрила-а. — К разбитому носу и заячьим ушам прибавились длинные зубы. Да такие, что теперь сказать что-то было бы проблематично. А умная старушка. Но Баба Яга — ботаник… это тяжело осознать.

— Багира?

— Здесь, — сказано было басом, но звук исходил от милой шатенки, кокетливо хлопающей глазами. Шутник аж запрыгал от желания прокомментировать, отчего стал окончательно походить на побитого жизнью зайца. Но зубы так и не дали сказать и слова.

— Балу?

— Тут.

— Белоснежка?

— В наличии… Откосили, так как не использовали народные имена. — Девушка приятной контрастной внешности приложила пальцы к виску и бросила руку вперед на того, кто обернулся к ней. Так как он был спиной —не разглядеть лица. Только сейчас до меня дошел смысл его тихой фразы: «А гномы где?» Но ответ Белоснежки не стал понятнее.

— Буратино?

— Тут. — Это обернулся тот, кто у Белоснежки про гномов уточнял. Нормальный парень, ну нос немного длинноват.

— Тот, кого нельзя называть. — Профессор говорил и хихикал.

— Да вы издеваетесь? — Это привстал уже знакомый мне безносый Воля. И он тоже? А я думала, тут только фольклорные криминальные (в тюрьме же) элементы.