От раздумий ее отвлекла внезапная тишина. Девочка замолчала и, как видно, ждала ответа.

Сейчас, когда рассказчица опустила массивный мегафон, Теодора увидела, какая она милая. В этом открытом и красивом лице, в широко распахнутых глазах, застенчивых и пронзительных одновременно, было что-то истовое и искреннее, задевшее Теодору, проникшее сквозь все наслоения возраста, времени и одиночества. Тогда Теодора взяла свой бумажный рупор и возвестила, что готова пойти на переговоры.

– Вот так сие и началось, – тихонько засмеялась Теодора, и Асаф потянулся, словно пробудившись от странного сна. – Назавтра они явились и сидели здесь, у меня во комнате, – Тамар и еще друг и подруга ее души, и дали мне подробный план хоть куда, и во нем – перечисление дерев во саду, и список детей из хора, заинтересованных во договоре, и таблица дезурст, то есть дерев, с которых можно пожинать плоды в определенную неделю… И закончилась война, – Теодора громко рассмеялась, – в один день.

А сейчас наступает момент, думает Тамар, когда уже нельзя сбежать. Она волочит ноги, не находя места, где можно было бы хоть минутку постоять: стоит ей задержаться на мгновение – и асфальт вспыхивает под ее подметками. Чтобы немного успокоиться, она вспоминает, что в последние месяцы хватало таких «моментов»…

Например, когда она впервые рискнула обратиться к какому-то типу в одной из вонючих забегаловок у рынка – показала ему фотографию и спросила, знаком ли ему этот человек. Или когда впервые заговорила с приметным торговцем на Сионской площади – толстозадым карликом в цветастой вязаной шапочке, которого запросто можно было вообразить на театральной сцене в роли симпатичного тролля из страны сказок. Она тогда долго торговалась с ним, и никто бы не смог догадаться, как отчаянно колотится у нее сердце. Деньги и товар перешли из рук в руки, и она спрятала покупку в пакетик, а пакетик завернула в колготки. С этой минуты она знала, что у нее есть теперь количество, достаточное для первых дней операции…

И все же сейчас было особенно тяжело – надо было встать в самом центре города, в самом людном месте, на пешеходной улице Бен-Иегуда, по которой она миллион раз проходила нормальным, свободным человеком…

…С Иданом и Ади они отправлялись сюда после репетиции хора полизать мороженого или выпить капучино, они сидели и злословили о новом теноре, русском мальчишке, который так нагло решил посостязаться с Иданом за сольные партии.

– Еще один сиволапый с Урала, – бурчал Идан в свою чашку и слегка раздувал ноздри, что служило для Тамар с Ади знаком, что сейчас следует разразиться раскатистым смехом до слез.

И Тамар смеялась, даже громче, чем Ади, – наверное, для того чтобы заглушить мысли о себе. И еще она смеялась потому, что не в силах была противиться этому чуду: впервые в жизни она принадлежала к маленькой сплоченной компании насмешников, которые вот уже год и два месяца и неделю и еще день вместе, троица юных гениев, чудесное братство, где один за всех и все за одного. Так она, во всяком случае, считала.

А сейчас она должна пройти по этой улице совсем одна, найти место – например, вон там, рядышком с русским стариком, наяривающим на гармошке, – и встать посреди уличной жизни, и вот кто-то уже нервно косится на нее, кто-то раздраженно обходит, и она тут же начинает чувствовать себя маленьким листиком, решившим повернуть против течения мощной реки. Однако колебаться нельзя и думать нельзя – и ни в коем случае не представлять, что вот сейчас кто-то узнает ее, и подойдет, и спросит, что это за бред такой. Господи, какая наивность или глупость – думать, будто выбритая голова и этот маскарадный комбинезон смогут ее изменить до неузнаваемости. А вдобавок еще и Динка – даже если ее не узнают, Динку узнают непременно. Какую же глупость она сделала, взяв с собой Динку! И разом все совершённые промахи встают перед ее глазами, целая цепочка глупостей и ошибок. Что ты о себе навоображала, ты всего-навсего глупая девчонка, решившая поиграть в Джеймса Бонда! Тамар стояла, сжавшись и пригнув голову, словно в ожидании удара. Как ты могла не догадаться, что именно так все и случится, что в самый ответственный момент ошибки вылезут наружу – ведь с тобой всегда так?! Всегда наступает момент, когда твои фантазии сталкиваются с действительностью, и мыльный пузырь твоих фантазий лопается прямо у тебя на физиономии…