Однако благодаря то ли Пашиному чудо-лекарству, то ли доброй наследственности предков, одаривших его неплохим здоровьем, Арефьев снова выкарабкался. А через несколько дней им позволили пройти к нему в палату. Дмитрий Олегович сверкал новыми зубами и весело бахвалился: «Смотрите, прямо-таки голливудский оскал, льгота репрессированному». И подмигивал: «Осталось последней воспользоваться – бесплатными похоронами». Они с Пашей бурно запротестовали, но Арефьев серьезно посмотрел ей в глаза и взял за руку: «Даша, дай слово, что обязательно приедешь ко мне на похороны!»

Она не выдержала и отвернулась. В его взгляде ясно читалось, что Ржавый Рыцарь не шутит и, возможно, знает, какой срок отмерен ему судьбой. Совсем невеликий срок. Сердце откликнулось болью, и она не сумела отшутиться, как это бывало прежде. Спас положение Паша. Он обнял ее за плечи и пробурчал сердито:

– О чем разговор, Олегович? Кто ж откажется на дурняк киселя похлебать…

Вот и пришел этот «дурняк». Скоро наступит Новый год, но уже без него, Дмитрия Олеговича Арефьева, никогда не унывающего Ржавого Рыцаря. Без его шуток и веселых подковырок. «Ну, где мои молодые годы, Даша?» – частенько спрашивал он, и эти слова были самым большим подарком для нее. Потому что давно догадалась о том, о чем он ни разу не сказал напрямую: как он жалеет об их огромной разнице в возрасте. «Там, где я под стол пешком ходила», – привычно отшучивалась она, и оба прекрасно понимали, что Даша никогда не воспримет его как мужчину в прямом смысле этого слова. Для нее он значил гораздо больше. Кумир, фетиш, идол, которому она поклонялась не менее истово, чем язычники древним божествам.

Мотор вдруг чихнул, и сердце екнуло в унисон с ним. Но «москвичонок» продолжал как ни в чем не бывало бежать по дороге, и Даша успокоилась. И только сейчас она заметила, что тайга расступилась. Бескрайняя степь распахнулась перед ней, как полы огромной бараньей шубы. С той и другой стороны дорожного полотна разлеглись похожие на горбы верблюдов, бурые от мертвой травы сопки. Пурга снесла с них тонкий покров снега, но в ложбинах таились глубокие по пояс сугробы, покрытые толстым, выдерживающим вес взрослого человека настом.

И на всем этом бескрайнем, ограниченном только горизонтом пространстве ни одной живой души: ни тебе овечьих отар на склонах холмов, ни одинокой птицы, парящей высоко в небе, ни улепетывающего со всех ног зайца, ни рыжей лисы, мышкующей в лесополосе. Всех разогнал злобный ветер, даже камыши вокруг небольшого озерца прибил к земле.

Машин на дороге встречалось мало, и лишь единожды попался пост ГАИ, безжизненный, как и все вокруг. Хиус оказался сильнее даже служебного долга.

Но в машине, несмотря на ее преклонный возраст, было тепло, и Даша расстегнула пуховик и сняла с головы шапочку.

Дорога пошла в гору, миновала перевал и спустилась в новую долину, ровную, как тарелка. Изредка то слева, то справа от шоссе мелькали и пропадали за спиной почти идеальные по форме, но размытые временем земляные пирамиды. Это знаменитые усыпальницы динлинских князей, рыжеволосых и голубоглазых жителей тагасукских степей, до той поры, пока на эти земли не пришли конные орды Чингисхана. Где-то она читала, что здешние пирамиды намного древнее египетских. И не зря, видно, эта долина в последние годы, когда открыли границы, стала настоящей Меккой для археологов, как своих, российских, так и зарубежных тюркологов.

Даше всегда не хватало времени, чтобы посетить Долину Царей, так ее немного высокопарно называли ученые. Где-то недалеко, говорят, обнаружили неплохо сохранившийся домонгольский еще дворец, чуть дальше, в урочище Пляшущих Теней, с древних времен проводят камлание хемы – местные шаманы, а в одном из хитрых тайников в разрушенном кургане обнаружили настоящий клад из золотых и бронзовых украшений. Пришлось вызывать СОБР, чтобы уберечь его от грабителей, которые дважды пытались напасть на лагерь археологов. Все это она узнавала из газет и тем не менее оставляла знакомство с Долиной Царей на потом – ведь то, что под боком, никуда не убежит, и не подозревала, что совершает одну из самых распространенных ошибок. Гоняясь за журавлем в небе, мы зачастую выпускаем из рук синицу.