Она сжала зубы, чтобы не выпустить наружу слезы, которые подступили к горлу. И все же голос ее дрогнул.

– Только не ври, – сказала она тихо, – тебе было с твоей девкой хорошо. Я же была презервативом, который использовали и отправили в унитаз. Хотя не-е-ет, ты его не выбросил. Ты его припрятал, как запасной вариант…

– Дашка, ты что, бредишь? Прекрати ерундить! – Он сжал ее плечи, притянул к себе. – Какая девка? Что за глупости? Ты ведь всегда смеялась над слухами и вдруг поверила сама? Почему ты не выслушала меня? Почему так нелепо оборвала наши отношения? Ведь нас просто намеренно столкнули лбами. Мишка рассказывал, какую бадью помоев влили в твои уши.

– Честно сказать, я Маньку зауважала, – произнесла она с горечью. – Он единственный не сдал тебя и до сих пор защищает. Но я ведь тоже не дура, чтобы меня бесконечно за нос водить. Твоя пассия была не слишком сдержанна на язык, и в институте, и в фитнес-клубе, и просто с подружками. Все это витало в воздухе, но пока ты был здесь, ко мне боялись лезть с разоблачениями. – Она замотала головой и уперлась ладонями ему в грудь. – Отпусти. Я все это пережила, переболела, перемучилась, а ты заставляешь меня вернуться в те дни, когда я чуть не умерла. – Она подняла на него глаза, и видно в них было нечто такое, что он не выдержал и отвел взгляд.

– Чепуха полнейшая, – сказал он, – я даже не понял ничего из того, что ты прокричала по телефону. Позвонил Михаилу на следующий день, и он мне объяснил…

– Что ты засыпался, генерал? Но ты молодец, долго продержался. Целых три года пудрил мне мозги и жил почти в открытую с этой девчонкой. И до сих пор живешь, даже не отрицай, я это знаю достоверно. Видно, чем-то привязала она тебя? А ведь мог и получше, и покрасивше отхватить, и не одну, с твоими-то доходами!

– Дашка, – он стиснул ее плечи так, что она чуть не закричала от боли. – Я люблю тебя, не могу, никого мне не надо. Я ведь звал тебя поехать со мной, упрашивал, но ты не согласилась! Так в чем я виноват?!

– А в качестве кого я поехала бы? В качестве пожилой подержанной шлюхи? – Даша задохнулась от ярости и на мгновение прижала ладони к горлу. Но крик сам рвался из груди. – Она, значит, смелее, она без комплексов? Взяла и рванула за тобой, молодая и малоподержанная? Влад, давай не темни, эта девочка тебе не безразлична, иначе ты не перевел бы ее учиться в Москву. Там молодых шлюшек – пруд пруди! А тут, я понимаю, совсем другое – светлое и чистое… И не стоит трепать себе нервы. Вечером не наладишь то, что не заладилось с утра!

Макаров отпустил ее и сел на кровать. Взгляд его был тяжелым, а плечи поникли вниз. Даше на мгновение стало жалко его. Но она вновь вызвала в памяти тот взгляд, которым он смотрел на свою юную любовницу, и передернулась от отвращения.

– Да, я встречался с ней несколько раз в Краснокаменске, не отрицаю, – произнес Макаров глухо, – но еще до знакомства с тобой, правда, Даша! – Он посмотрел на нее, и впервые в жизни Даша увидела слезы в его глазах. – Она возомнила, что без памяти влюблена в меня. Письма писала, встречала в самых неожиданных местах… Даже придумала, будто была беременна, а от переживаний, дескать, случился выкидыш. И не я в Москву ее забрал. Она сама приехала, причем тайком от родителей, жила на Казанском вокзале и угрожала мне, что бросится под поезд… Я, конечно, виноват, я – подлец, но до меня у нее не было мужиков… – Он прижал ладонь к глазам. – Прости, я не знаю, как тебе объяснить… Я никогда не заводил серьезных связей, никогда не давал женщинам повода строить какие-то планы по поводу наших отношений. Никаких эмоций, никаких иллюзий. И я никогда не соблазнялся девчонками. А здесь словно бес попутал. Милое, неискушенное создание, отдушина… Но с тобой все было по-другому! С тобой я впервые в жизни понял, что это значит – потерять любимую женщину.