Со стороны могло показаться, будто старику совестно. Хотя, если задуматься, откуда у шпиона возьмется совесть? Замышлял что-то Подзаборный, – Краснов прищурился, – что-то крутил-вертел в уме. Никак мечтал сухим из воды выйти.

Нет, контра, не надейся!

На самом деле хозяин знал, что у соседа, бородатого деда Гриши, сердце ни к черту. Поэтому сидел тихо, как мышь, и ломал голову, гадая, чем бы укрепить дух незадачливому соседу. А тот вот-вот на пол брякнется! Его во второй раз спрашивают: чем, мол, занимаешься в деревне? Он же отвечает невпопад. И адрес свой, раззява, назвал неправильно. Придерутся еще, с этих станется!..

– Подзаборный П. П. жил по поддельному паспорту с 1923 года! – зазвучал в избе голос старшего следователя. – Бок о бок с вами! Куда вы смотрели, граждане?! Где ваша бдительность?

Бородач побледнел и схватился за сердце, женщина всхлипнула и утерла нос краем платка.

– Подзаборный подозревается в шпионаже! – продолжал наседать на соседей Краснов. – В контрреволюционной деятельности подозревается! Во вредительстве! В антикоммунистической агитации!

– Так-так-так, товарищ милиционер! – зачастила соседка. – А мы-то думали!.. Чего он всё высматривает! А он!.. С чего бы вдруг долгоносик на полях завелся? Почему скотина у Бразовских пала! Он всё! Он – кровопиец!

Середа записывал. Темная от навсегда въевшейся в кожу грязи рука медленно выводила аккуратные буквы.

– И Первомай не празднует! И в церковь ходит! – вошла в раж соседка. – Проходимец засланный!

С нее было достаточно. Почувствовав, что пора бы угомониться, соседка отступила. Зашмыгала носом, затеребила пальцами узел платка.

– Ну а ты что запоешь? – обрушился на бородача Краснов.

– Да я… мне-то… – залепетал сосед.

– Что? Что, гражданин хороший, ты видел? Кайся да не бойся. Участвовал ли Подзаборный в колхозной жизни? Выспрашивал чего-нибудь? Видел его с кем-то подозрительным?

– Так… доктор он наш… – выдавил из себя сосед. – Ну какой он шпион, товарищи?

– Чего? – поморщился Краснов. – Доктор? Он учился на доктора? – Следователь махнул рукой в сторону Подзаборного. – У нас, оказывается, университеты за плечами, ага? Вот так хитрец! А притворяется крестьянином…

– Да он, товарищи, всю… всю войну при госпиталях был! – продолжал упорствовать сердобольный сосед. – Научили там уму-разуму! Какие лекарствия требуются, какие травы…

Краснов подкрутил кончики пшеничных усов и обратился к деду Грише почти ласково:

– Говоришь, хороший мужик? Говоришь, не вредитель и не сволочь?

Бородач поперхнулся и задрожал как осиновый лист. Стал отрывать с рукава заплату, переминаясь с ноги на ногу так, словно одолевала его естественная нужда.

– Он-то? Вредитель и… Доктор он наш! Палыч! – Он вдруг обеими руками вцепился Подзаборному в плечо. – Палыч, ну скажи им! Ошибочность же вышла! Не надобно так!

Подзаборный, не поднимая глаз, покачал головой. Дед Гриша кинулся к Краснову.

– Внучка на ноги поставил – считай, из могилы вытащил!.. Тут его все знают: всем помогал, никому не отказывал… Василиса! – Бородач дернулся к соседке. – Скажи хоть ты! Помнишь, грудная жаба тебе жития не давала? Недопустимо ведь! Погубим доктора!

– Да что ты, Григорий! Господь с тобой! – всплеснула руками соседка. – Да я его знать не знаю! И грудной жабы у меня отродясь не имелось!

– Помогал же всем!.. Все его уважали!..

Середа, который попросту не умел писать быстро, отодвинул бумагу и вопросительно поглядел на старшего следователя. Краснов не вытерпел:

– Ладно-ладно! Вижу: одним миром вы здесь помазаны! Будь моя воля, всех бы забрал! До одного! Но только вот беда – места в машине не хватит!