— Что вам нужно от наших детей? — не собираясь деликатничать, дерзко крикнула я. — Куда вы дели наших волчат? И что вы шаритесь по чужому клану?

Я рычала, мой голос был грозным, но они развязно смеялись.

Тогда я рискнула и храбро подошла к ним ещё ближе.

Смех растворился в холодном воздухе.

Моя смелость их сразила. Забеспокоились, это было видно. Один из них перетаптывался с ноги на ногу, тоже в обуви, а другой даже попятился назад. Только этот… пожарник хренов, смелый с огнём в руках, стоял и нагло смотрел на меня из темноты своего капюшона. И там, внутри тьмы загорелись огнём два его глаза.

Он ничего не сказал.

Зато я увидела что за одежда на них… Издала приглушённый стон. Плащи казались грубыми не потому, что такой была ткань, из которой они пошиты, просто они пропитаны кровью. И этот запах странный, я его не сразу распознала, был примесью каких-то трав, что сбило с толку.

Страх пытался сковать меня. Я мёрзла. И чем сильнее содрогалась, тем ярче раздувалось пламя над ладонью колдуна.

И на зловещей одежде в свете огня вырисовывались странные письмена, которые я постаралась сразу запомнить. Значения их я не знала.

— Вспомнил, это Тейка, сука погибшего Акилы, — сказал тот, кто переминался с ноги на ногу, голосок у него мягкий, прямо мяукнул. Котолак!

— Это ты, оторва? — поинтересовался самый несмелый из уродов.

После этих слов впередистоящий колдун швырнул в меня огнём. Заклинание было настолько сильным, что я не решилась его отбить, а просто припала к земле, широко расставив колени, и пропустила пламя над собой. Даже не обернулась, чтобы посмотреть, что там в очередной раз загорелось.

— Да, я оторва! Но не сука! — неустрашимо и хладнокровно рыкнула я, облизывая языком свои клыки, что выпустила Тара.

Я должна была хотя бы посмотреть, что это за твари. Из какого племени они пришли.

Красные глаза – это Одержимость. Сумрак, всем известно, пытается уничтожить всё живое. Вселенское зло, поселившееся в Лесу. Вселялся вот в таких ушлёпков, потом дети пропадали.

Мрази низшего разбора!

Не подтверждались мои теории, появились новые догадки, мысли путались. На Одержимых они не похожи, ведь у этого придурошного, который швырялся огнём направо и налево, глаза были оранжевые, но никак не красные.

Сделала резкий бросок вперёд, оголив клыки. Постаралась исчезнуть в темноте, не дал, тварина!

— Скотина мохнатая, — я дотронулась до него, до этого ненормального.

Он, конечно, опалил меня, загорелся рукав моего платья. Больно… Но зато я всунула руку в его капюшон. Гад укусил меня за запястье… Но как-то бережно, что ли… Не как настоящий хищник.

Пожалел.

С чего бы?!

А я вырвала клок его волос. Получила сильнейший удар по рёбрам, заскулила, использовала колдовскую защиту.

Укрылась полностью, сияющим белыми огоньками шаром упав на землю.

Меня никто не стал добивать.

Они убежали. Все три колдуна, которые воровали наших детей.

Я упустила их, или можно считать начало моего расследования удачным? Посмотрим…

Сняв платье, осталась стоять в нижнем белье и чулках. Погасила одеждой пламя, которое окутало куст. Огонь не перекинулся на деревья. Это хорошо, пожар рядом с городом не нужен.

В неглиже я не спеша шла в сторону города, зажимая клок волос урода. Больно, синяк под рёбрами будет, ожог несильный и укус.

Рассматривала укус. Да, у него клыки, он достаточно серьёзно порезал мою кожу. Кровь капала на траву, я была вынуждена лизнуть рану. И как только я это сделала, у меня волосы встали дыбом. По телу дрожь.

Не поняла…

Кровь по жилам побежала быстрее, забилось сердце бешено, возбудились соски, выделившись под шёлком лифчика, и лоно напряглось, завязалось в узел жаркое желание. Согрелась, одним словом.