В шатер ввели и генерала Гррама. Вельможи и полководцы кошачьего войска ждали только выхода короля. Под торжественную музыку и крики восторга Мурмяускас взошел на трон. Он был толст, напыщен и зловреден… Мановением лапы, унизанной перстнями, он подозвал к себе Рыжего. Отвесив изящный поклон, Рыжий подошел к королю.

– Маленький герой – сын достойных родителей! Род Коржиков всегда славился отважными кошками. Мы решили наградить тебя!

– За что, Ваше Величество? – удивился Рыжий.

– Какая скромность! – мягко восхитился король. – Однако тебе есть чем гордиться. Ввести сюда пленника!

Коты‑охранники ввели в шатер крепко связанного Добермана. Собачий король даже в плену сохранял гордость и величие. Его глаза горели, зубы были стиснуты, а под лоснящейся шерстью перекатывались мускулы. Мурмяускас Пятый высокомерно глянул на пленника и ласково обратился к Рыжему:

– Малыш, за хитроумную помощь, оказанную государству в деле захвата короля враждебной страны, мы, Мурмяускас Пятый, награждаем тебя почетным орденом «Когтистая лапа». Орден – герою!

Грянула музыка. Юный «герой» ошеломленно переводил взгляд с короля на отца, с отца на Полосатого, пока вдруг не встретился глазами с Его Величеством Доберманом. Пленный король презрительно посмотрел на Рыжего и выразительно бросил:

– Ти есть мелкий предатель!

Орден поплыл перед глазами Рыжего. Но окружающие восприняли его слезы как знак благодарности своему монарху. Рыжий пошатнулся и чуть не упал в обморок. Полосатый успел подставить плечо и поддержать друга. В наступившей тишине раздался дикий вопль Рыжего:

– Я не пре‑да‑те‑е‑ль!

В шатре повисло гробовое молчание. Какое‑то время никто не находил слов. В воздухе запахло порохом…

– Кажется, нашему мальчику солнце напекло голову… – медленно прошипел Мурмяускас Пятый.

– Нет! – встрял Полосатый. – Рыжий прав, мы никого не предавали! Собачий король очень добрый и хороший. Он нас провожал домой, и это вы первыми напали на него.

– Что ты сказал, щенок?! Ты смеешь обвинять Наше Королевское Величество?! – угрожающе поднялся Мурмяускас.

Рыжий и Полосатый встали спина к спине и, выхватив маленькие шпаги, загородили Добермана Гафта.

– Это бунт! – завизжал кошачий король.

– Ваше Величество, – тонким, но твердым голосом потребовал Рыжий, – отпустите собачьего короля!

– С какой стати?! – притворно удивился Мурмяускас Пятый.

– Он хороший! – в один голос аргументировали свои требования Рыжий и Полосатый.

– Нет, вы посмотрите, какие нахалы! – возмутился кошачий король.

– Мы не нахалы! – вновь возмутился Рыжий. – Доберман Гафт Третий дважды спас нам жизнь. Он провожал нас домой. А ваши стражники напали на него из засады, все на одного. Это нечестно! Благородные коты так не поступают. Мы не позволим обижать нашего друга Добермана!

– Друга? – У Мурмяускаса отвисла челюсть.

– Друга! – подтвердили Рыжий и Полосатый. – Отпустите его, а то хуже будет!

– Стража! Взять мерзавца! – взвизгнул король, указывая на Рыжего.

Коты‑стражники двинулись было на «преступника», но Рыжего загородила чья‑то массивная фигура. Грозный адмирал Румпель, потрясая абордажной саблей, громко поклялся сделать австрийский шницель из всякого, кто прикоснется к ребенку.

– Не бойся, малыш! – бросил он Рыжему, свирепо оглядывая стражников единственным глазом.

– Это уже не бунт, это революция! Взять всех! – закричал король.

– Можно я?! Я их всех перекусаю! – просительно взвыл генерал Гррам.

– Можно, – подумав, согласился Мурмяускас.

Собачий генерал с места прыгнул на Полосатого, но точная и тяжелая пощечина кошачьей лапы изменила траекторию его полета. Толстый Гррам врезался в ряды стражников, задавив двоих насмерть. Невозмутимый пан Коржик отряхнул лапу и, подмигнув Полосатому, гордо заявил: