– Я сварил кофе, - услышала она негромкое на ухо. – А вот кашу варить не умею. Зато я вчера таки купил гранолу. И молоко есть. Хочешь завтракать?

Больше всего Клео хотелось вот так стоять и нежиться в его руках. Это оказалось для нее таким неожиданно сладким… И она оказалась к этому так совершенно не готова. Исторический, мать его казус… дело-то житейское… просто секс по взаимному согласию двух взрослых людей… И что там она еще себе говорила? Все вылетело из головы, кроме желания вот так стоять, прижиматься щекой к его груди, чувствовать его руки на своей спине и… и все. О том, что может быть дальше, у Клео не было ни малейших идей.

– Клео? – она почувствовала губы Павла у своего уха. – Ты хочешь… завтракать?

Ну-ка соберись, Клеопатра, царица ты или нет?!

– Буду! – решительно кивнула она. Отступила и для надежности кивнула. – Буду и кофе, и гранолу.

Но прежде чем она вместе со своим только что проклюнувшимся благоразумием успели сесть за стол, Павел снова выбыл у нее почву из-под ног. Одним единственным коротким поцелуем в губы. А потом как ни в чем ни бывало обернулся к плите.

– Тебе с молоком или без?

– Черный, – после паузы отозвалась Клео.

Господи, ну как же собраться с мыслями и прийти в себя?! Ой, надо было делать это с Аркашей. А еще лучше – с вибратором! От этого точно бы не было такого разброда в голове! Только тогда и вот этого сладкого и теплого чувства внутри тоже бы не было.

Из глубины квартиры раздался рингтон ее телефона, Клео резко подскочила с места – и охнула. Черт. Мышцы все еще не пришли в себя и отзывались на резкие движения болью.

– Сиди, я принесу, – Павел, похоже, заметил ее гримасу и быстро вышел из кухни. Клео ничего не осталось, кроме как вернуться на место.

К тому моменту, когда Павел принес телефон, он перестал звонить

– Это, наверное, будильник сработал, – неловко произнесла Клео, забирая свой телефон из рук Павла.

– Нет, это Аркадий, – ровно отозвался он, снова возвращаясь к плите.

Пока Клео разговаривала с Ивакиным о планах на сегодняшний день, – точнее о том, какие коррективы внес в их обычные планы дождь, Павел расставил на столе чашки с кофе, глиняные миски, бутылку молока, пакет с гранолой.

– Насыпай, сколько тебе надо. И пей кофе, он уже не горячий.

Клео не нашлась, что на это сказать. Да и надо ли было говорить. Завтрак шел в молчании, которое с каждой секундой становилось все более и более неловким. Клео уже практически твердо решила, что вот сейчас допивает кофе – и берет ноутбук и едет в гостиницу к Владиславу Семёновичу, работать. Потому что находиться наедине с Павлом теперь оказалось невыносимо.

– Что у тебя болит?

– Что? – растерянно переспросила Кдео.

– Когда зазвонил телефон, ты резко встала и почувствовала боль. Что с тобой?

Клео задержала дыхание. Он все замечает. Слишком многое. Наверное, для прокурора не существует мелочей.

– Просто неловко встала.

– Нога?

– Со мной все в порядке! – с нажимом произнесла Клео. И чтобы прекратить этот разговор, резко встала.

Да что же такое… Она с шипением выдохнула сквозь зубы и неосознанным движением прижала ладонь к низу живота.

А Павел уже стоял рядом.

– Это не нога, – произнес он негромко. – У тебя болит не нога.

Клео сердито посмотрела на Павла. Ну что ты ко мне прицепился?!

– Это мое дело.

Ее попытку выйти Павел пресек, поставив руку поперёк дверного проема.

– Твое самочувствие как-то связно с тем, что произошло между нами ночью?

С ума сойти можно. Откуда ты взялся на мою голову такой проницательный?! Но вслух надо было сказать что-то другое, а этого другого не находилось. Ее идея о том, что он не должен был ничего узнать о том, что сегодня ночью у Клео была первая близость с мужчиной, кажется, потерпела крушение. Потому что Павел все сам прочитал по ее лицу. Хмуро кивнул – скорее сам себе.